КультураОчередная Московская биеннале современного искусства оказалась богатой на сюрпризы, как и на имена. Участвовали в ней и два азербайджанских художника.
Неожиданности начались уже на стадии подготовки 8-й Московской биеннале, расположившейся в Третьяковской галерее. Партнером проекта была заявлена знаменитая венская художественная галерея Альбертина, а куратором выбран Дмитрий Черняков, оперный режиссер с международной репутацией, что обещало как минимум альтернативную картину сегодняшнего арт-процесса. Правда, в отличие от предшественников, новый куратор был скуп на комментарии в прессе и до последнего не раскрывал планов, дав публике лишний повод поволноваться.
Впрочем, куратор ожидаемо почти с порога обозначил театральный уклон будущей Биеннале, анонсировав как одного из ее участников венского акциониста Германа Нитча, автора театрализованных мистерий с выраженным вкусом к сценическому насилию. Кроме того, в едва ли не единственном своем интервью Черняков охарактеризовал проект как «спектакль-променад» во множестве павильонов, в которые «упаковал» экспозицию архитектор Сергей Чобан, только спектакль этот проходил «без участия артистов». Биеннале в этом году отличал заметно более камерный масштаб, чем прежде, и это уводило его в сторону от привычного образа крупных арт-форумов и одновременно делало более дружелюбным и доступным зрителю.
Основной проект Биеннале «Ориентирование на местности», созданный Черняковым вместе с Сергеем Чобаном и дизайнером Игорем Гуровичем, и правда уместнее всего охарактеризовать как цикл постановочных мизансцен, с разных сторон раскрывающих состояние мира во всевозможных его преломлениях. При входе на выставку на зрителя драматично выпрыгивают работы Паолы Пиви: животные, покрытые цветными перьями и застывшие в воздухе в невероятных кульбитах. Их названия – «У меня джетлаг», «Извините, я полностью забронирован» – дополняют кажущуюся детской оптику недетскими обстоятельствами, связанными с фрустрацией и выгоранием современного человека, вынужденного адаптироваться к меняющейся на глазах реальности, каждый раз совершая для этого новые интеллектуальные сальто-мортале.
С работами Пиви соседствует живопись китайца Фан Лицзюня, основателя «циничного реализма» и отразившего свойственное его поколению разочарование, вызванное событиями на площади Тяньаньмэнь и невозможностью трансформации режима в стране. На его картине изображено поле, где «цветут все цветы» (лозунг Мао), а посреди резвится толпа персонажей, вид которых отсылает к страницам недавней китайской истории.
Чернякова, безусловно, интересует актуальная политика, и его проект содержит «точки прицепки» к реалиям нынешнего дня, знакомым из новостей. Но отобранные им работы не являются прямой критикой происходящего. Их авторы предпочитают изъясняться отстраненно и метафорически, обозначая проблему, но выстраивая вокруг нее иммерсивную экспозиционную среду. По сути, они предоставляют пространство для размышлений, а не платформу для прямого высказывания. Некогда радикальная перформансистка Вали Экспорт запечатлела на камеру игральные кости, брошенные по кругу и проецируемые на потолок, словно метафора нестабильности положения вещей, зависящего от случая и мировой конъюнктуры. Видеоинсталляция Харма Вейстры и Эдди Бала «Реквием по падающему человеку» посвящена гомосексуалам, погибшим от рук исламских террористов. Выполненная при помощи компьютерной анимации человеческая фигура, падающая с высоты, сменяется множеством подобных фигур, несущихся в пропасть и становящихся цифровым памятником жертвам нетерпимости.
Андрей Кузькин вылепил несколько сотен человечков из хлебного мякиша, к которому примешал свою кровь. Его проект «Молельщики и герои» напоминает об известной тюремной традиции, но пронизан почти религиозными коннотациями, созвучными его персональной мифологии. Фильм Павла Отдельнова «Мусорное путешествие», в котором художник запечатлел свои попытки сдать мусор на переработку, оборачивается панорамными видами мусорных полигонов и заводов, и зрителю невозможно уйти от ощущения, что масштаб «цивилизации отходов», кажется, перекрывает все прочие достижения человечества.
С точки зрения техники исполнения, впрочем, на Биеннале доминирует живопись, значительная часть которой приехала в Москву из Альбертины. Эта часть экспозиции с работами классиков второй половины ХХ века (Герхарда Рихтера, Георга Базелица и других) хоть и выглядит наиболее бесхитростной в кураторском отношении, но не лишена логики, связанной с репрезентацией современного человека в мире, пережившем две мировые войны, многочисленные этнические чистки и до сих пор сотрясаемом катаклизмами «большой политики». Человека, который, как на картинах Нео Рауха, вплетен во множественные слои истории, но при этом предоставлен самому себе, как герои полотен Марии Лассниг. Который мучительно, как персонажи Ксении Хауснер, вглядывается в реальность, но не находит в ней ничего, кроме тумана и неопределенности (отражающие эти ощущения цитаты выведены поверх картин дуэта художников Мунтин / Розенблюм). Человека, растворяющегося в пейзаже, который сам же трансформирует (картины Евгении Буравлёвой и Павла Отдельнова) и становится невидим в палимпсесте культурных реминисценций в эстетских работах Валерия Кошлякова.
Современное искусство Азербайджана представлено на Биеннале двумя проектами. Войдя в инсталляцию Лейлы Алиевой, зритель попадает в зеркальный павильон, грани которого бесконечно отображаются друг в друге, и отражение тем самым распадается на множество копий одна в другой (так называемый эффект mise en abyme). В этот момент над ними поднимаются вверх и собираются воедино блестящие созвездия, образуя в зеркальных поверхностях павильона плотные светящиеся констелляции. Эта метафора разнообразия мира выражена языком предельно абстрактным, созвучным тону всей Биеннале.
Если работа Лейлы Алиевой – о бесконечной вариативности мира вокруг, то проект Орхана Маммадова – о старых порядках и традициях, меняющихся под воздействием времени. Маммадов представил медиаинсталляцию, в которой на пол павильона проецируется изображение восточного ковра. Его узоры трансформируются и перетекают друг в друга, так что виртуальный ковер ни единой секунды не остается прежним – подобно тому как традиции, лежащие в основе древнего ковроткаческого ремесла, постоянно трансформируются, адаптируясь к актуальным условиям, но при этом остаются собой.
Эта тема поддержана и в двух других проектах. Художник и модельер из Саудовской Аравии Мохаммед Кходжа спроектировал модель женской спортивной куртки с вышитой золотом датой «24 июня 2018-го» – в тот день аравийские женщины получили право водить автомобиль. Его соотечественница Халла бинт Халид создала инсталляцию из бытовых предметов, по форме напоминающих очертание женских тел, – ироничный комментарий на тему положения женщины и скрытой силы женственности в разных мировых культурах.
