Культура
В московском кинотеатре «Иллюзион» прошла ретроспектива азербайджанского кино. Программа, организованная при участии Министерства культуры республики, включала 19 картин. Такая крупная демонстрация достижений национального кинематографа во всем их многообразии в России случилась впервые.
Инициаторами и кураторами выступили арт-директор «Иллюзиона» Александра Лаврова и глава департамента кинематографии Министерства культуры Азербайджана режиссер Руфат Гасанов. «После распада СССР копии фильмов, снятых в бывших союзных республиках, остались в Госфильмофонде, – рассказывает Гасанов. – Это кинонаследие постепенно реставрируют, оцифровывают и показывают на большом экране. Дошло дело и до азербайджанских фильмов. Я сакрально отношусь к кино, считаю, что его нужно смотреть именно так, в темном зале и с полным погружением. Только тогда можно ощутить магию».
Собирая программу, устроители постарались охватить все важные этапы развития национального кинематографа. В Азербайджане его история начала отсчет 2 августа 1898 года, когда фотограф Александр Мишон впервые продемонстрировал снятые им документальные хроники и один игровой сюжет. В начале ХХ века в Баку уже существовал кинопрокат и открылись филиалы иностранных киностудий, включая легендарную французскую «Пате». Неудивительно: культурное развитие обычно связано с развитием экономическим, а в Баку тогда получали чуть ли не 50% мирового объема нефти.
Советская власть национализировала кино, но объявила важнейшим из искусств. В Азербайджан стали приглашать именитых кинематографистов вроде Всеволода Пудовкина и Михаила Чиаурели, здесь экранизировали тексты модных драматургов, например Джафара Джаббарлы. За этот период в ретроспективе отвечает картина «У самого синего моря» с Николаем Крючковым, снятая Борисом Барнетом на берегу Каспия.
Программу вообще построили таким образом, чтобы можно было проследить, как с каждым десятилетием кинематограф становился все более ценным культурным достоянием, популярным развлечением и непредвзятым фиксатором реальности. Всенародные хиты и детские сказки с восточным колоритом («Буйная ватага», «Волшебный халат») сменялись в ретроспективе драмами о годах Великой Отечественной («На дальних берегах», «Хлеб поровну»). Остросоциальные истории времен хрущевской оттепели плавно переходили к лентам о последующих 1970–1980-х. Речь в первую очередь о фильмах «В этом южном городе» и «Допрос», над которыми работали Эльдар Кулиев, Рустам Ибрагимбеков и Расим Оджагов: в каждом из них видно влияние итальянского неореализма и французской «новой волны» и чувствуется злободневность, из-за которой картины точно запретили бы, если бы не вмешательство Первого секретаря Азербайджанской ССР Гейдара Алиева.
Следующая важная точка – 1990-е, эпоха развала кинопроката на всем постсоветском пространстве, но и время свободы высказывания, пришедшей на смену советской плакатности, и поиска нового киноязыка. Снятые тогда в Азербайджане «Летучая мышь», «Чужое время», «Все к лучшему» наделали столько шума на международных кинофестивалях, что казалось: новая эра национального кино вот-вот наступит.
Однако надежды не оправдались, случилось затишье, прервавшееся лишь в 2013-м – именно этот год считается отправной точкой современного кино Азербайджана. Драма Руфата Гасанова и Эльвина Адыгозела «Хамелеон» попала в конкурс фестиваля в Локарно, а Эльмар Иманов с короткометражкой «Врозь» (снятой совместно с Энгином Кундагом) выиграл студенческий «Оскар». С тех пор целая плеяда режиссеров штурмует международные смотры и так часто берет призы, что это уже можно считать закономерностью и тенденцией. Два года назад тот же Иманов взял приз ФИПРЕССИ на Роттердамском фестивале, показав свой полнометражный дебют «Светлое будущее». «Внутренний остров» Гасанова наградили за лучшую режиссуру в Сараеве. «Между смертями» Хилала Байдарова показали в основном конкурсе фестиваля в Венеции и удостоили Гран-при в Токио. «К вечеру» Теймура Гаджиева участвовал в «Неделе критики» Каннского фестиваля. Исмаил Сафарали победил на питчинге «Кинотавра» со сценарием «Дочь рыбака» и снял его в сотрудничестве с продюсером Александром Роднянским.
Можно ли говорить о «новой волне» азербайджанского кино? Еще рано, считает Руфат Гасанов и предлагает оставить эту тему на откуп киноведам. Но когда речь заходит о прогнозах, он перестает скромничать: у азербайджанского кино далеко идущие и оптимистичные планы.
Мы поговорили с Руфатом Гасановым, кинорежиссером, руководителем департамента кинематографии Министерства культуры Азербайджана и куратором ретроспективы в «Иллюзионе», о его новых обязанностях и будущем развитии Азербайджанского кинематографа
БАКУ: Какие стереотипы и заблуждения существуют относительно азербайджанского кино?
РУФАТ ГАСАНОВ: Первое, что приходит в голову, когда мы говорим про азербайджанское кино, это «Аршин мал алан» и «Не бойся, я с тобой!». Многие знают, что «Бриллиантовая рука» и «Человек-амфибия» снимались в Баку. Скорее всего, массовый зритель связывает наше кино с музыкально-комедийным жанром. Конечно, все не так однозначно. Фестивальный мир еще не в полной мере открыл для себя азербайджанское кино, но все впереди. Просто плеяда молодых авторов, появившаяся несколько лет назад, еще не до конца себя проявила.
БАКУ: Всех этих авторов сложно объединить тематически. Насколько это хороший признак?
Р.Г.: Верно, мы не можем говорить, что у этого поколения режиссеров есть общие лейтмотивы. Они не похожи на румынскую «новую волну» или итальянский неореализм, где приемы и тематика картин были очень близкими. Но была, например, берлинская школа, авторы которой тоже работали каждый по-своему, зато режиссеров объединяли поиски нового языка и способов высказывания. Так и у нас: каждый по-своему улавливает веяния времени. У каждого режиссера в результате обучения за границей сформировалось сочетание опыта, нажитого за рубежом, и тяги к Азербайджану. Они вместе, но они автономны.
БАКУ: С развитием кинематографа появляется ли в Азербайджане возможность учиться профессии? Растет ли техническая база?
Р.Г.: Несколько лет назад мне поступило предложение возглавить департамент кинематографии Министерства культуры. Так получилось, что команда тех, с кем я работаю и на кого опираюсь, как раз наши молодые режиссеры. Например, Фариз Ахмедов, чей фильм «Последний» открывал ретроспективу, – директор «Азербайджанфильма». По нашей инициативе обновили техническую базу студии, закупили новейшее оборудование.
На студии Debüt мы объявили образовательную программу Interact, в рамках которой приглашали с мастер-классами опытных кинематографистов, от Андрея Звягинцева и Натальи Дрозд до режиссеров из Европы и США. К сожалению, пандемия внесла коррективы в эту затею, и обучение перенесли в онлайн. Но буквально сейчас мы планируем новую образовательную программу, где предусмотрены и теоретические, и практические занятия: студенты будут снимать короткометражные фильмы. Также мы договариваемся о сотрудничестве с рядом европейских и российских киноучреждений. Так что это одно из приоритетнейших направлений нашего развития.
БАКУ: Вы тоже учились за рубежом. Стремитесь ли там работать?
Р.Г.: Мы все там работали, и некоторые из нас продолжают. Эльмар Иманов снимает в Германии. Я долгое время работал в Москве режиссером монтажа на картинах Бакура Бакурадзе, Наташи Меркуловой и Леши Чупова. Фариз Ахмедов тоже работал в России. Несмотря на возможности работы за рубежом, нас всех тянет в Азербайджан – мне кажется, это свойственно нашему поколению. Это что-то сродни древнегреческому мифу об Антее, который обретал силы, прикоснувшись к родной земле.
БАКУ: Художник часто пишет или снимает про себя. А вы?
Р.Г.: Однозначно. Через обе мои картины, и «Хамелеон», и «Внутренний остров», красной нитью проходит тема самоидентификации. Это напрямую связано с тем, что я в 15 лет уехал из Азербайджана и формировался как личность за его пределами. Шесть лет жил в Америке, потом еще шесть лет в России, пару лет пробыл в Литве, немного в Италии… Жил там, но не забывал об Азербайджане. Получился интересный синтез.
БАКУ: Вы работали с Бакуром Бакурадзе, он представитель поколения режиссеров авторского кино нулевых, а позже успешный продюсер. А вы хотели бы заниматься авторским или коммерческим кино?
Р.Г.: Одно другого не исключает. Я сейчас являюсь госслужащим, возглавляю департамент кинематографии, а это уже заставляет думать в более широком контексте, не только об авторском кино, но и о коммерческом. Но, как говорил покойный Эльдар Кулиев, «фазан отдельно, сазан отдельно». Не думаю, что это мешает мне сохранять голос автора, когда речь идет о сугубо наших проектах.
Например, в прошлом году я участвовал в продюсировании целого ряда документальных фильмов, материалы которых были сняты в дни войны в Нагорном Карабахе 2020 года. Каждая из этих картин – серьезное авторское высказывание, при этом рассчитанное на широкие массы.
БАКУ: И что, смотрят?
Р.Г.: Около полутора миллиона зрителей. Очень неплохой показатель.
БАКУ: Если говорить про коммерческий кинематограф, может, надо браться за музыкально-комедийный жанр вроде «Аршин мал алана»?
Р.Г.: Да, такие планы тоже есть. У нас в работе несколько проектов, довольно амбициозных с точки зрения зрелищности.
БАКУ: Сериалы?
Р.Г.: Конечно. Мы ведем работу над несколькими сериалами – уверен, они будут интересны крупным VOD-платформам. Кстати, некоторое время назад мы создали кинокомиссию, и нам сразу же удалось реализовать совместный проект с Netflix. Я пока не могу говорить название американского фильма, но часть сцен для него снимали в Азербайджане.
БАКУ: Зачем вам, художнику, должность главы департамента кинематографии?
Р.Г.: У нас есть предпосылки к окончательному формированию новой волны молодого азербайджанского кино. Дело лишь за тем, чтобы все это институционализировать. Кто-то должен взвалить на себя эту ответственность, тогда будут конкретные результаты. Раз уж такая возможность выпала мне, хочу довести дело до конца. Я на это смотрю философски, что ли.
БАКУ: Как на миссию?
Р.Г.: Вроде того. Мы знаем, что надо делать, и будем стараться, засучив рукава.
БАКУ: А есть четкое представление о дальнейших шагах или это путь проб и ошибок?
Р.Г.: Дорожная карта есть. Еще начинающими режиссерами мы с коллегами постоянно обсуждали, что бы мы сделали, если бы была возможность повлиять. Возможность появилась, и темы наших дискуссий материализовались в эту дорожную карту. Проб и ошибок это не исключает, но синтез наработанного опыта предыдущих поколений и нашего видения приведет к положительным результатам.
БАКУ: Были человеком творческим, а тут чиновничьи обязанности. Вы научились думать иначе?
Р.Г.: Хороший вопрос. Если уж совсем начистоту, на творчество времени не хватает. С другой стороны, продюсирование тоже работа креативная.
БАКУ: Вы говорили, что у вас сакральное отношение к кинематографу. Кто в вас его заложил и меняется ли оно со сменой рода деятельности?
Р.Г.: Родители мне дали культурный бэкграунд. У меня в шесть лет уже была коллекция аудиокассет, от The Beatles, Высоцкого и Цоя до классической музыки. Кино мы дома много смотрели, это была еще эпоха VHS. Мне было 11, и я случайно сел смотреть с отцом «Сталкера». Как вкопанный досмотрел до конца и был под очень серьезным впечатлением.
Потом я много чего смотрел, еще не предполагая, что буду заниматься кино. И это, похоже, болезнь: кино снимают настоящие фанатики. В итоге я получил специальность «режиссура театра и кино». Потом участвовал в Международной летней киношколе ВГИК, снял документальный фильм, который взял спецприз жюри. Председателем жюри был Владимир Фокин, и он пригласил меня поучиться на Высших режиссерских курсах.
БАКУ: Что сказал на это ваш папа?
Р.Г.: Сначала отнесся скептически. Но потом понял и принял.
Традиции 