Культура
Новые релизы Азизы Мустафазаде и Риада Маммадова – это два независимых проекта, объединяет которые джаз-мугам, исконно бакинский жанр, созданный полвека назад и давно вышедший за пределы Азербайджана.
Имя Азизы любители джаза узнали задолго до того, как она начала самостоятельную карьеру. В 1979 году создатель джаз-мугама Вагиф Мустафазаде посвятил своей десятилетней дочке фортепианную композицию «В ожидании Азизы» и послал ее на престижный международный джазовый конкурс в Монако. Она получила Гран-при, но пианист об этом, к сожалению, не узнал – приз достался ему посмертно. С годами эта пьеса стала чем-то вроде золотого бакинского стандарта, который разучивают все начинающие и зрелые джазмены. Об этом напоминает сингл Waiting for Aziza, который выпустил живущий в Москве пианист и композитор Риад Маммадов.
Эта запись – очевидное подношение знаменитому музыканту, без которого мир, скорее всего, никогда бы не узнал об азербайджанском джазе. И все же это не просто тщательно переигранный вечнозеленый хит, а самостоятельная кавер-версия, придуманная не без изящества, – об этом с первых же секунд свидетельствуют выпирающие вперед, почти фанковые барабаны, а затем неожиданная цитата из другой знаменитой композиции про девушку: «В ожидании Азизы» ловко рифмуется с Girl From Ipanema.
Маммадов – один из тех музыкантов, которые активно занимаются популяризацией джаз-мугама: он играет вещи Мустафазаде, сочиняет собственные, ездит с гастролями и искренне считает джаз-мугам недооцененным и недопредставленным жанром – и это надо исправить. Тем более что полвека спустя после рождения последнего появилась новая аудитория – не только вся территория бывшего СССР, но и Запад, и, что существенно, Восток: джаз с восточной мелизматикой отлично может звучать в Саудовской Аравии, Арабских Эмиратах, Катаре, Иране, даже Китае, не говоря о Юго-Восточной Азии.
При этом Маммадов не только и не столько новая звезда джаз-мугама, но и классический пианист: Мустафазаде уживается в его репертуаре со Скрябиным и Шопеном. Наконец, еще одна часть публики знает его по электронным и неоклассическим экспериментам. Блестящий выпускник Московской консерватории, ученик профессора Ксении Кнорре, он окончил две аспирантуры, защитив диссертацию по «гибридным жанрам», в частности джаз-мугаму, оперному мугаму и симфоническому мугаму. Все это дает Риаду возможность сопровождать свои концерты крепкими музыковедческими комментариями – он равно убедительно разъясняет аудитории систему лейтмотивов Вагнера и особенности мугамного строя. Он не готов быть просто продолжателем дела Мустафазаде («это значит быть эпигоном») – ему действительно одинаково интересны и джаз, и классическая музыка, и заманчивая территория неоклассики.
Этот разброс виден в записях, вышедших во время карантина: для Маммадова этот период оказался исключительно плодотворным. Вместе с синглом «В ожидании Азизы» вышел альбом «Суррогатные мечты II» с Чайковским, Шопеном и Дебюсси: фортепианные романтики, сыгранные человеком, который с любопытством поглядывает в сторону успеха Людовико Эйнауди. Если это романтизм – нужно играть романтично, что в данном случае означает не столько задумчиво, сколько размашисто, ярко и броско.
«Мы не можем играть так, как прежде, – говорил Маммадов в интервью «Баку». – Мы должны заставить будущее исследовать прошлое. Прошлое – лишь подпитка, не более. Нельзя давать ему слишком много воли. Оно должно остановиться и дать дорогу настоящему». В известном смысле это символ веры Риада, который объясняет и его кажущуюся всеядность. Сопрягая далекие музыкальные миры, он не видит в этом вызова или самоотречения – для современного музыканта это естественное положение вещей.
Вслед за «Суррогатными мечтами» вышел сочиненный и записанный в самоизоляции проект You Are An Island: две фортепианные пьесы и одна эмбиентная композиция самого Маммадова. Проект выпущен в виде коллекционной виниловой пластинки и призван «зафиксировать тишину, которая образовалась вокруг всех нас в период карантина». Помимо прочего, он фиксирует еще и то, как далеко простирается влияние джаз-мугама. Эти пьесы не имеют ничего общего с наследием Мустафазаде, однако в первые же минуты, когда неоклассические переборы трезвучий внезапно сменяются джазовой мелизматикой, становится понятно, что молодой пианист, конечно же, много раз слушал музыку Вагифа: размышления великого бакинского джазмена проступают сквозь модные красивости, как старинная чугунная решетка бакинского дворика – сквозь зелень листвы.
Впрочем, сегодня любого музыканта, начинающего осваивать джаз-мугам, поневоле будут сравнивать не только с Вагифом Мустафазаде, но и с его дочерью Азизой. Она начала успешную сольную карьеру в начале 1990-х, переехав в Германию. Ее первые пластинки стали важным примером того, как свободно и уверенно чувствуют себя идиомы, изобретенные ее отцом, в новом контексте. Серия ранних релизов Азизы на лейбле Sony – это крепко сделанный и с размахом спродюсированный джаз-фьюжн с участием мировых звезд джаза: с ней записывались Джон Патитуччи, Эл Ди Меола, Билл Эванс, Стенли Кларк. Как пианистка Азиза и похожа, и не похожа на своего отца – ее игра мягче, вкрадчивее, в ней больше сценического блеска. Плюс ко всему с самых ранних опытов Азиза заявила о себе еще и как певица, и это редкое сочетание дополнительно подкупило публику.
В интервью журналу «Баку» Азиза Мустафазаде признавалась, что ей тяжело слушать записи отца: «Не могу. У меня такое бывает, когда я слушаю Марию Каллас, Пуччини, Верди. И папу. Есть такая чудовищно сильная музыка, как вулкан».
Популяризация отцовского наследия всегда была важной задачей Азизы, можно сказать, семейным делом (ее продюсером стала мама, Эльза Мустафазаде). Практически на каждом из первых альбомов есть хотя бы одно или сочинение отца, или сочинение, посвященное отцу, а композиционные решения собственных сочинений выдают естественное отцовское влияние. Альбомы Азизы стали той платформой, благодаря которой идеи джаз-мугама узнала широкая публика, возможно, даже не представляющая точно, где находится Азербайджан. Позже Азиза позволила себе отдать дань еще одному своему давнему увлечению – классической музыке: ее последние альбомы – смелая попытка скрестить оперу, джаз и отчасти мугам с сочинениями вроде Bach-Zadeh и обработками «Королевы ночи», «Болеро» и «Полета шмеля».
Два диска «Контрасты», посвященные этим экспериментам, вышли в 2006-м и 2007-м, и с тех пор альбомов Азиза не выпускала. До этого года. Ее новая пластинка «Поколения» – это возвращение к корням и первый по-настоящему семейный релиз, работа над которым заняла 12 лет. Он состоит из сочинений Азизы, ее отца (в том числе знаменитый и амбициозный «Концерт № 2») и ее сына Рамиз-Хана. Первую мелодию он сочинил, точнее, намычал, когда ему было три года, а мама придумала аранжировку. С годами по той же схеме было сочинено еще три пьесы – и можно смело констатировать, что они не теряются рядом с сочинениями мамы и дедушки.
Это машина воспоминаний, уникальный пример работы творческой династии, аккуратно запечатленный на диске старательным джазовым трио (сама Азиза, басист Ральф Джетто и барабанщик Симон Зимбардо). В работе почти нет сценического самолюбования, желания понравиться публике, как нет и этнографической увлеченности «музыкой таинственного Востока». Это семейная фотокарточка, снимок на память, который останется в домашнем архиве, но способен украсить и чужую жизнь.
