Музыкант Марк Элияху: тихая тайна мугама

Израильтянин Марк Элияху, благодаря которому кяманча переживает второе рождение, приезжает с гастролями в Азербайджан – страну, благодаря которой он стал музыкантом.

Фото: Gabriel Baharlia

«Однажды я проснулся и услышал звук своего внутреннего голоса. Это был звук кяманчи – в соседней комнате играла пластинка Габиля Алиева. Он исполнял [мугам] «Баяты-шираз». Это было незабываемое мгновение, совершенно мистическое. Оно полностью поменяло мою жизнь».

Марк Элияху – вероятно, самый известный и самый необычный игрок на кяманче. Благодаря его записям этот благородный инструмент узнали по всей планете. Он играет свою музыку в Турции и Сирии, Иране и Греции, Франции и Финляндии, и число его поклонников ширится год от года. Его видео на YouTube получают миллионы просмотров, самый популярный клип Journey посмотрело 23 миллиона – так что если и есть человек, который эффективно пропагандирует старинное искусство игры на кяманче, это Марк Элияху.

Однако он родился вовсе не с кяманчой в руках. Более того, он познакомился с инструментом уже во взрослом возрасте, а до того и не подозревал о его существовании. Там, где он родился, кяманча не звучала: Дагестан, семья горских евреев. Впрочем, семья была необычной. Отец Марка – Перец Элияху, известный музыковед, композитор и блестящий игрок на таре. Мать – пианистка Лариса Элияху. В доме всегда звучала музыка, но воспитывался Марк в привычной советской системе, на одобренных каноном образцах русской и европейской классической музыки. Учиться играть на скрипке он начал в четыре года и поначалу придерживался ролевой модели прилежного мальчика из приличной семьи. Вспоминая то время, музыкант говорит, что его учили видеть непроницаемую стену между западной и восточной традициями: «Я учился в ростовской академии, и нам всегда говорили, что Запад есть Запад, Восток есть Восток и между ними нет никакой связи».

Связь он увидел гораздо позже. В какой-то момент Элияху не столько понял, сколько почувствовал: западная и восточная музыка говорит об одном и том же, просто на разных языках. «То, что есть в западной музыке, – развитие, кульминация, переход от тихого к громкому, – всё это основа и восточной музыки». В это мгновение началось его путешествие.

«Я УЧИЛСЯ НЕ ТОЛЬКО КЯМАНЧЕ, НЕ ТОЛЬКО МУГАМУ, НЕ ТОЛЬКО МУЗЫКЕ – Я ПРОСТО ЖИЗНИ ТАМ УЧИЛСЯ» 

«Я всегда был кочевником, – говорит Марк. – С раннего детства переезжал, менял дома, города, страны. В 16 лет я почувствовал, что готов начать собственное путешествие. И переехал в Грецию». Его целью в Греции был Росс Дэйли – удивительный мастер игры на критской лире, своеобразном греческом струнном инструменте. Биография Дэйли сама по себе достойна фильма или романа. Как и Марк, ныне пропагандирующий инструмент, который не был знаком ему с детства, великий мастер критской лиры родом вовсе не с Крита – он ирландец и родился в Норфолке. Любопытный и неистовый, он путешествовал по Индии, Средней Азии и Ближнему Востоку, изучая музыкальные традиции этих стран, а в 1982 году обосновался на Крите и учредил собственную музыкальную школу Labyrinth Musical Workshop (LMW) в деревне Гудеци, в 20 километрах от Ираклиона. В своей школе он обучал и обучает десятки студентов, которые съезжаются со всего мира на его семинары и воркшопы с участием знаменитых мастеров традиционной музыки. За годы странствий Дэйли собрал коллекцию из нескольких сотен традиционных инструментов и даже сконструировал собственную разновидность критской лиры – небольшой трехструнный смычковый инструмент, который объединяет в себе элементы архаичной византийской лиры (дальнего предка скрипки), критской лиры и индийского саранги. Харизматичный седой Росс учит молодежь не столько тому, как аутентично исполнять традиционную модальную музыку, сколько тому, как самому стать частью традиции, то есть сочинять нечто свое, новое и современное, и одновременно традиционное. LMW – это место, которое в идеале должно вырастить композитора, свободно использующего в своей музыке африканские, китайские, монгольские, персидские техники, лады и приемы. Композитора, для которого весь мир – чернильница, в которую он макает свое перо.

***

«МУГАМ НАЧИНАЕТСЯ ТАМ, ГДЕ КОНЧАЮТСЯ СЛОВА. ОН ПОЗВОЛЯЕТ МНЕ ПЕРЕДАТЬ ЛЮДЯМ СВОЕ ПОСЛАНИЕ, НАЙТИ СВЯЗЬ С САМЫМИ ГЛУБОКИМИ ЭМОЦИЯМИ» 

Марк отправился на Крит, чтобы учиться у Росса играть на турецком сазе, трехструнной восточной лютне, типичном инструменте ашугов, распространенном по всему Востоку. Саз, или баглама, казался ему подходящим, очень гибким инструментом. Но однажды он проснулся от звуков кяманчи – и его жизнь навсегда изменилась.

«Это было совершенно необычное время, – вспоминает Марк. – Я жил в доме Росса Дэйли, и музыка там окружала меня постоянно, с утра до вечера. К нему все время приезжали удивительные музыканты со всего света, и я учился у них и у Росса. Тот день, когда я услышал звуки кяманчи, не забуду никогда. Это было что-то невероятное. Я немедленно позвонил родителям и выяснил, что мой прадедушка был знаменитым в Дагестане исполнителем на кяманче. И я почувствовал, что нашел путь к своим корням, к глубине своей души. В этот момент я четко осознал, куда и зачем мне надо двигаться. Это привело меня в Азербайджан. Я переехал в Баку, жил в доме великого мастера Адалета Вазирова и два года учился у него игре на инструменте».

В эпоху, когда желание быть профессиональным музыкантом должно приводить в консерваторию, Марк выбрал другой путь – средневековый, цеховой. Путь передачи тайных знаний из рук в руки, из уст в уста. Только так музыке и учились тысячелетиями, объясняет Элияху: она была уделом очень маленькой группы, настоящим тайным учением; это сейчас в консерватории и училища принимают кого угодно. Но по-настоящему сильную, тайную музыку можно получить лишь от отца или учителя, который ненадолго становится тебе отцом – конечно, если захочет, – Марк в этом уверен. Подобное случается не с каждым и не каждому дается. Но музыкальные формулы, рассчитанные неведомыми гениями много поколений назад, сохраняют свою силу, только если передаются этим секретным многовековым пожатием рук – от отца к сыну, от мастера к подмастерью.

«Мугам, – говорит Марк, – это язык, на котором я могу высказать самые сокровенные чувства. Мугам начинается там, где кончаются слова. Он позволяет мне передать людям свое послание, дает возможность найти связь с самыми глубокими эмоциями. Мугамы, или макамы – это окна, очень разные и ведущие в разные миры».

Вероятно, именно это секретное учение привело к тому, что таинственное мерцание макамных формул Марк научился слышать где угодно, в том числе в клезмерской музыке ашкеназских евреев Восточной Европы и в музыке восточных евреев. Все богатство ближневосточной музыки, в котором он купается последние годы, кажется ему каббалической трансмутацией старинных, полузабытых, затертых от многовекового использования макамных мотивов. Слушая хасидские гимны, египетскую поп-музыку, песни на идиш, Марк слышит лады, издавна использовавшиеся на Кавказе, в Иране, Ираке, Курдистане.

«ЖИТЬ В ДОМЕ ВЕЛИКОГО МАСТЕРА АДАЛЕТА ВАЗИРОВА И ИГРАТЬ С УТРА ДО ВЕЧЕРА – ДЛЯ МЕНЯ ЭТО БЫЛО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПРОСТО ОБУЧЕНИЕ. ЭТО БЫЛО НАСТОЯЩЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ДУХА» 

Годы, проведенные в Баку, он вспоминает с особенной нежностью: это было время, когда ищущий себя студент превратился в настоящего музыканта. «Баку, да и вообще Азербайджан – настоящий музыкальный рай, идеальное место для того, чтобы учиться музыке. Я выучился здесь основам игры на кяманче, основам мугама и очень вырос как личность. Жить в доме Адалета и играть с утра до вечера – для меня это было больше, чем просто обучение. Это было настоящее путешествие духа. Оно, в общем-то, и сделало меня тем, кто я есть сейчас, – и как музыкант, и как человек. Никогда этого не забуду. Я очень много занимался, просто часами, и это было очень интенсивное переживание. Мне невероятно повезло с мастером. Адалет был удивительным музыкантом, удивительным учителем, удивительным человеком. Мне повезло, что он позволил мне жить с ним бок о бок, принял как члена семьи. Я учился не только кяманче, не только мугаму, не только музыке – я просто жизни там учился. Всегда буду это помнить».

С обретенными знаниями Марк перебирается в Израиль, куда эмигрировали из Дагестана его родители, и начинает собственный трип, в котором наконец-то может использовать всё, чему так долго учился. Израиль оказался самой подходящей для этого страной: в ней так перемешаны культуры, традиции и эпохи, что никто не удивился парню с дредами, играющему на азербайджанском инструменте с персидским прошлым. Горский еврей из Дагестана, учившийся на Крите и в Баку, стал в Израиле настоящей звездой. Некоторое время его по привычке относили к новой волне музыки мизрахи – так в Израиле называют евреев Ближнего Востока и Средней Африки: арабских, персидских, бухарских, горских, индийских, курдистанских. Но ни Марку, ни его отцу это определение не кажется верным. «Это новая израильская музыка, – поясняет Марк. – Она рождается здесь и сейчас. Если я воспитан на классической европейской музыке, пришел с Кавказа, знаком с разной традиционной музыкой, занимался и электроникой, и роком, живу в Израиле – кто я такой?»

«Во мне много культур, они часть меня, – говорил он во время своих первых российских гастролей. – Я израильтянин, но при этом глобален, мультикультурен. Я вобрал в себя много звуков и мотивов, стал антологией всего этого».

***

Фото: Gabriel Baharlia

Первые выступления Марка состоялись в 1999 году на одной сцене с отцом и великим азербайджанским ханенде Алимом Гасымовым. В 2000-м он основывает свой ансамбль и начинает активно гастролировать: выступает в Париже, Хельсинки, Анкаре, Иерусалиме. Он пишет музыку для израильских танцевальных компаний (и берет первый приз на Global Dance Festival за композицию для компании Galili Dance). Два года сочиняет музыку и курирует проекты на итальянской Fabrica Musica – музыкальной резиденции, основанной United Colors of Benetton. Гастролирует вместе с итальянским композитором Андреа Молино и выступает с ним на церемонии вручения Нобелевских премий. А в 2004-м выпускает свой первый сольный альбом «Голоса Иудеи», собравший восторженные рецензии критиков.

Но настоящим прорывом станет для него музыка к фильму «Баллада плачущей весны», мелодраматической израильской «Великолепной семерки», сюжет которой вращается вокруг симфонии, написанной легендарным игроком на таре. Саундтрек получит Ophir, израильский «Оскар», – главную награду израильской киноакадемии, и многие купят дебютную пластинку Элияху, узнав его имя именно из титров «Баллады». Следующие два альбома станут золотыми и окончательно утвердят его в роли музыканта, который готов сыграть на кяманче что угодно и в самой неожиданной компании, от поп-певиц до электронных музыкантов. Среди его совместных проектов – дуэт с израильским певцом Шаем Цабари, поющей на персидском израильтянкой Ритой, франко-израильской поп-звездой Иштар и солисткой Азербайджанского государственного телевидения, исполнительницей мугама Бейимханым Велиевой. Самым же амбициозным проектом окажется основанный Марком в 2015 году Makam Ensemble, объединивший музыкантов из Индии, Азербайджана, Палестины и Турции.

В Баку он в первый раз приедет с концертами лишь весной 2019-го, впервые за 20 лет, и это окажется очень сильным переживанием. «Баку занимает очень важное место в моей персональной истории, – признается Марк. – Вернуться в этот город со своей музыкой, своим ансамблем, своей командой и дать большой концерт было ужасно волнующе. Это был особенный момент. Я долго выжидал, искал подходящее время и наконец дождался. Город так изменился с тех пор, когда я был там в последний раз! Просто невероятно».

Марк Элияху не стал ждать долго и возвращается в Азербайджан снова, на этот раз с материалом своего нового, четвертого альбома Endless. «Он только вышел, но уже получает очень теплые отзывы слушателей, – говорит Марк. – Это смесь культур и жанров: элементы ближневосточной, азиатской, африканской музыки, поп, электроника, классика – всё сразу. Мне кажется, я одной ногой стою в традиции, а другой – на танцполе, в будущем. Я хочу создать такую вдохновляющую атмосферу, которая уносит слушателя туда, где нет ни времени, ни пространства, одни только глубокие эмоции и чистая радость. Я просто пытаюсь создать новый, уникальный музыкальный язык. В нем всё намешано. Иногда мне кажется, что я звучу как все сразу и одновременно как никто на свете, понимаете?»

«И еще одну вещь хочу сказать тем, кто придет на мои концерты в Баку и Гяндже, – добавляет Марк. – Азербайджан для меня очень особенное место, место, где я научился играть на кяманче. Поэтому мои шоу в Азербайджане тоже будут особенными. Уж поверьте».

Фото: Gabriel Baharlia
Рекомендуем также прочитать
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»