Баку – это удивительное сочетание запахов, красок, мелодий и голосов. Это легенды, привычки, традиции; старые дворы и переулки, новые парки и проспекты. И несомненно, это люди, хранящие память о Баку прежнем, и люди, созидающие Баку будущего.

Островок моего сравнительно недавнего бакинского детства – угол Карганова и Басина. Я родился и прожил первые годы во дворе, где обитали преимущественно горские евреи. Рядом была и синагога. Этот двор и эти люди стали для меня родными и близкими. Недавно в Америке я случайно столкнулся с «новыми американцами», которые оказались знакомы с моими бывшими соседями, давным-давно уехавшими. И я, человек весьма далекий от гипертрофированных ностальгических эмоций, стал лихорадочно набирать найденный номер, и дозвонился, и нашел ту девушку – соседку свою бывшую, и ее родителей... И была сумасшедшая радость от этой телефонной встречи!

Да, Баку – это люди. Камни, здания, улочки и запах Каспия – все вторично. Историю делают люди.

И совершенная правда, что двери в моем Баку не запирали. А если и запирали, то ключи оставляли соседям.

Интернационализм – слово громоздкое и официальное, но в той жизни он был совершенно естественным. Мой дедушка Мурсал Дадашов свободно говорил на джуури – языке горских евреев. От этого нашу семью уважали еще больше.

Мое детство – это стулья, одалживаемые у соседей. Потому что гостей приходило много, и маленькая квартирка – две с половиной комнатки, – казавшаяся мне тогда огромной, заполнялась до отказа.

Никогда не забуду запах жарящихся семечек – соседи почему-то часто их жарили. И теперь, где бы я ни услышал этот аромат, картины детства встают передо мной.

Из соседей особенно запомнился дядя Яша, огромный угрюмый таксист. Нас с братом им пугали: «Кушай хорошо, а то отдадим тебя дяде Яше!» На нашей крыше дядя Яша держал голубей. Каждый день он забирался в голубятню, выпускал своих питомцев и смотрел, как они летают. Потом, немного погодя, свистом созывал голубей обратно. Делал он это по какому-то расписанию, порой днем заезжал вместе с клиентами: пассажиры ждали дядю Яшу в такси, а он гонял на крыше голубей.

Голубиное воркование – звук моего бакинского лета. И вообще мое детство в Баку – почему-то всегда лето: жара, иду по улице, в руке инжир, а раскаленный асфальт усыпан тутовыми ягодами, и к ним прилипают подошвы сандалий. Зиму с морозами и сугробами я не помню.

Беззаботное было детство: мы, пацаны, носились по дворам и крышам, ели мороженое в вафельных стаканчиках, бегали в кино... Случалось, и дрались: «А ты чё в наш двор зашел?!» Но очень быстро находили общий язык, и все, как правило, заканчивалось миром.

На рубеже 1980–1990-х Баку начал стремительно меняться. Появились первые коммерческие магазины. Даже у моего дедушки, ветерана Великой Отечественной, появился свой ларек. При огромном количестве внуков дедушка назвал ларек «Мурад», и я этим очень гордился. Границы открылись, и те ларьки несли в народ моду, которая сейчас кажется забавной: широкие турецкие свитеры, штаны-варенки, куртки-пропитки. Это моя юность.

Однако было и грустное: через те самые открытые границы уехали многие друзья.

А потом страна, ставшая независимой, начала формироваться и устанавливаться. Оглядываясь на непростые 1990-е, я могу сказать, что мы достойно пережили то трудное время. В огромной степени благодаря Гейдару Алиеву, в 1993 году вновь возглавившему республику.

Понятие «Баку» приобрело для меня совершенно новый смысл, когда я попал в КВН, влился в знаменитую команду «Парни из Баку». Тогда я почувствовал не только любовь к своему городу, но и ответственность за него. Баку стал для меня тем, чью честь нужно было отстаивать, чье имя защищать. Весь город следил за своими «Парнями», и никак нельзя было подвести соотечественников, обмануть их ожидания.

Именно Гейдар Алиев дал сильнейший толчок развитию КВН в Азербайджане. И название «Парни из Баку» он оценил, потому что слово «Баку» было, да и остается уникальным брендом. Оно больше, чем просто название города.

Территория моей юности – Приморский бульвар. Прогуливая занятия, куда бежать? На бульвар! А там чай, который никогда не заканчивается, там бильярдные, где нет ни одного целого шара и какие-то забавные палки вместо киев... Первый раз закурил я тоже на бульваре.

Улица Торговая была этаким бакинским подиумом, куда сходились и свозились все городские новости и сплетни. Баку всегда был полон удивительных мифов (вспомним хотя бы историю семьи Берберовых, державших дома львов). Рассказывали, пересказывали... Рассказчик всякий раз становился чуть ли не участником истории, а правды в ней постепенно могло и не остаться. Другими важными информационными центрами были парикмахерские, куда, словно на Токийскую биржу, стекались новости обо всем на свете. Парикмахер в белом халате, деловитый и важный, успевал и постричь, и рассудить горячий спор ожидающих. От его настроения зависела не только твоя прическа, но и успех вечернего свидания с девушкой, потому что в плохом настроении он мог, как говорят бакинцы, и обчекрыжить. Впрочем, каждый мастер легко убеждал свою жертву, что «это самый модный фасон».

В Баку был свой неповторимый говор: подъезд назывался парадным или блоком, баклажаны – демьянками, пакет – кульком и так далее.

Здесь был особый юмор и особый шик, так что у нынешнего гламура большая предыстория. Старшие рассказывали, что в Баку когда-то даже вывешивали свадебные афиши – дескать, петь будет такой-то уважаемый артист.

Вспоминаю знаменитое землетрясение 25 ноября 2000 года. При всей суровости природного катаклизма выявилось и немало хорошего. Жители, разбежавшиеся после толчков, уже через час сидели друг у друга в гостях, пили чай и вдохновенно обсуждали происшедшее. В Баку это обычное дело: любая неприятность очень сплачивает. Словно сообщение свыше: «Ребята, берегите друг друга!»

Еще одно знаковое для меня место – нагорная часть города: от Кабинета министров на улице Лермонтова до поселка Баилова. Там, на холме, откуда открывается вид на всю столицу, я удивительным образом подпитывался энергией, а в ушах звучала песня в исполнении Муслима Магомаева, от которой мурашки по коже: «Ты меня зовешь, Азербайджан! Ты во мне поешь, Азербайджан! Как огни твои светлы! Как слова твои теплы! Ты звезда моей судьбы, Азербайджан!» Съемки клипа с Муслимом Магомаевым, вернее, музыкального номера «Весенний край Азербайджан» проходили в этих местах.

А много позже там же, на смотровой площадке, мы снимали телевизионную программу «Тема» с Юлием Гусманом и Мстиславом Ростроповичем. Декорацией служила вся панорама Баку. Это было невероятно красиво.

Баку – это сумасшедший ритм и врожденная непунктуальность. «Алло, ты где?» – «Через пять минут буду!» И такой диалог повторяется каждые полчаса. Сто раз договоришься, и все равно придется переделывать. Потому что юг, темперамент, стремление быть сразу повсюду.

Баку – это безусловный и невероятный культ еды. Любой гость города может быть уверен, что непременно потяжелеет на несколько килограммов, лучше заранее с этим смириться. Бакинцы одержимы кулинарным экстремизмом и почему-то уверены, что все, кто сюда приезжает, невероятно голодны. Если человек придерживается диеты, этого просто не понимают. Вегетарианство – вообще оскорбление чести и достоинства! Я, разумеется, шучу – никто и никогда не уедет отсюда недовольным. Принимать гостей в Баку умели и умеют.

Очень люблю Ичери шехер. Новые времена обошлись с нашей древней крепостью очень деликатно: она стала опрятной, современно-туристической, но сохранила очарование старины и аромат веков. Люблю завтракать в одном из здешних стилизованных под старину кафе. Какие там кутабы!

Люблю гулять по новому бульвару – вот где простор, вот где размах. Ничуть не жалею о сносе обветшавших кварталов на бывшей Советской улице и ей подобных. От этих зданий, отнюдь не украшавших столицу, давно стоило избавиться. Наш город должен становиться все красивее и красивее – и делает это вполне успешно.

Самое важное, что случилось с Баку за последние годы, – он превратился в настоящую европейскую столицу. Сегодня нам, видевшим многие страны, не стыдно пригласить гостей, потому что у нас не хуже, а во многом и лучше, чем в признанных центрах мировой культуры. И все развивается с невероятной скоростью. Возьмите первые Европейские игры: к такому событию другие страны идут если не веками, то десятилетиями. А у нас – бум! вот! нате!

Я хочу, чтобы Баку стал городом-фестивалем, где один праздник сменялся бы другим: фестиваль кино – фестивалем фейерверков, фестиваль песен – фестивалем молодежи... Очень хочу, чтобы каждый год проводился День города, наверное, в начале осени. И пусть в этот день будут открыты все музеи, пусть артисты, художники, кулинары демонстрируют свое искусство. Ярмарки, выставки, парады – можно придумать очень много. Пусть у праздника непременно будет обширная морская часть – Баку же портовый город! Ну и в финале – грандиозный концерт и салют.

Кто такой бакинец? Я назвал бы так любого человека, прославившего Баку. Можно быть бакинцем, родившись в любом месте, но переняв дух нашего города. В этом и уникальность Баку. Ты никогда не станешь токийцем или варшавянином, при всем моем глубочайшем уважении к этим городам, но можешь стать ньюйоркцем и парижанином. Это города, заражающие своим духом и энергетикой каждого, кто там поселяется. Таков и Баку.

Баку всегда был многонациональным, и я очень хочу, чтобы эта его черта только усиливалась. Самые умные и красивые дети – от смешанных браков. И даже если Баку утратил что-то важное, оно, несомненно, восстановится, потому что у нашего города очень сильна память – своя, особенная. Все хорошее здесь всегда возрождается.