В Азербайджане любой знает, что такое кялагаи. Этот роскошный шелковый платок есть в гардеробе каждой женщины: достался от бабушки или мамы, подарен на свадьбу или по другому важному случаю. Тем не менее его обладательница порой даже не подозревает, сколько секретов таит в себе эта красота.
В эпоху глобализации жители любой точки мира выглядят примерно одинаково: футболка, джинсы, кеды… Именно поэтому сейчас так силен тренд на поиск личной уникальности, поиск себя – а значит, своих корней. В условиях безликого массового производства и невероятной турбулентности стало очевидно: чтобы увидеть путь в лучшее будущее, нужно оглянуться назад.
Среди прочих, возможно, более важных атрибутов прошлого оказалась одежда как маркер национальной идентичности. Килты, сари, кокошники, тюрбаны все чаще появляются в коллекциях дизайнеров, которые виртуозно вписывают их в современный контекст. Как следствие возрождаются традиционные технологии, получают новую жизнь маленькие ремесленные мастерские. В эпоху цифровизации и автоматизации ручная работа ценится как никогда: мы устали от машин и соскучились по вещам с историей, наполненным чувствами и смыслами. Таким как кялагаи.
История этих шалей началась почти полторы тысячи лет назад, когда Великий шелковый путь, соединявший Азию и Средиземноморье, проходил через территорию современного Азербайджана. Здесь делали остановки караваны с китайским шелком и фарфором, азиатскими специями и коврами, и на месте этих остановок возникали оживленные города, зарождались новые ремесла. Уже в Средневековье Шеки, Ширван, Баскал, Гянджа стали центрами шелководства и шелкопрядения. Тонкий шелк был ценным и дорогим материалом, а украшенный особым орнаментом, приобретал дополнительное значение – символическое, обрядовое, защитное.
«О секретах кялагаи можно написать целую книгу. Рена Ибрагимбекова предложила сделать это одному из старых потомственных мастеров. Но тот отказался, сказав: есть много вещей, которые следует хранить в тайне»
Баскал – поселение, славящееся необычайной красотой. Оно расположено высоко в горах, зимой здесь снежно, температура опускается до –25, а летом поднимается до +40. Уже в древности тут была канализация – из дворов отводили воду по керамическим трубам. Это косвенно подтверждает гипотезу, что производство кялагаи еще тогда было одним из ведущих местных промыслов, ведь для работы с шелком нужно много воды. Баскальские семьи и сейчас насчитывают по несколько поколений шелководов – кяла-гаичи, сохраняющих навыки и секреты ремесла. Именно здесь в начале 2000-х годов по инициативе Рены Ибрагимбековой и Джалила Таривердиева вновь заработала мастерская по производству кялагаи, был восстановлен древний станок, собраны старые формы и открылся интерактивный музей. В нем можно не только увидеть уникальные шали и узнать их истории, но и приобщиться к древнему ремеслу: поработать рядом с потомственными мастерами и создать собственный платок.
В мире и согласии
Интересно, что древняя технология возродилась благодаря очень современному вопросу равноправия мужчин и женщин. В конце 1990-х Рена Ибрагимбекова работала координатором Программы развития ООН (ПРООН). Как часто бывает с масштабными международными проектами, ему требовался убедительный и зримый результат. А поскольку ПРООН традиционно уделяет много внимания проблемам гендерного равенства, организаторы искали, по словам Рены, «что-то имеющее прямое отношение к домохозяйству – то, что мужчина и женщина делают вместе».
«Традиционно в Азербайджане женский труд считался второстепенным, основной кормилец – мужчина, – продолжает Рена. – Нам надо было не только найти что-то, что уравнивало бы женщину как работницу с мужчиной, но изменить отношение к труду не только в обществе вообще, но и в женском сознании. Оказалось, что производство шелка может стать той сферой, где мужчина и женщина вынуждены сотрудничать не на уровне «ты принеси, я приготовлю», а во взаимодействии, которое не допускает поблажек и требует четкой, слаженной работы».
Кроме того, был еще один важный момент. Традиционно считается, что для работы с шелком и шелковичными червями важно быть в хорошем настроении, иначе черви погибнут. После семейной ссоры или даже плохо проведенной ночи с дурными сновидениями работник не должен был входить в червоводню. Это формировало мировоззрение и поведение людей, занимающихся шелководством, – и как нельзя лучше соответствовало идее согласия в семье и труде.
Таким образом, интерактивный музей кялагаи стал идеальным результатом гендерного проекта. «На Великом шелковом пути мы нашли точку, в которой сошлись многие процессы, связанные с переработкой шелка, и смогли ее воспроизвести», – говорит Рена Ибрагимбекова.
Книга жизни
С древности известны главные признаки, которые отличают настоящий кялагаи:
– платок из шелка;
– имеет статус социально значимого предмета;
– размер – 150 x 150 см (или 160 x 160 см – для такого нужен большой станок);
– форма – квадрат;
– шелк окрашен;
– орнаментирован в технике горячего батика.
Кялагаи помогает, поддерживает и направляет. С его помощью можно выразить свои чувства или совершить поступок: например, признаться в любви, подарив его, или остановить драку, бросив белую шаль в ноги сошедшимся мужчинам. Красный кялагаи надевает невеста на свадьбу, и он же принимает в свое шелковое лоно ее первенца. После рождения ребенка молодая мама наматывает свой платок на тело и носит его 40 дней в качестве послеродового бандажа. И все женщины вне зависимости от возраста надевают черный кялагаи в дни траура: это как бы подчеркивает, что в печали все равны.
Создание кялагаи – особый, в чем-то почти мистический процесс. Мастера относятся к ним как к живым существам – у каждого есть имя. Если в процессе производства на кялагаи появляется пятно, оно считается не браком, а «родинкой» – особенностью, которая делает изделие неповторимым. Нет и не может быть двух одинаковых платков, потому что каждая манипуляция, включая изготовление красителей, делается вручную: даже сам мастер не сможет в точности повторить свое творение.
Рена Ибрагимбекова рассказывает, что в жизни кялагаичи обычно молчаливы и сдержанны, но во время работы непрерывно беседуют о самых разных житейских и незначительных вещах. Тем временем руки их двигаются будто сами по себе, нанося на шелк узоры с помощью галибов – деревянных или металлических форм. Эти кажущиеся невнимательность и машинальность необходимы: стоит сосредоточиться на процессе, и всё пойдет вкривь и вкось, как у той сороконожки, которая задумалась, с какой ноги пойти, и не смогла сделать ни шага. Мастер не ждет вдохновения, его руками движет моторная память поколений.
Орнамент каждого кялагаи наполнен смыслом и рассказывает свою историю. Например, каноническая форма кялагаи Баскала близка к мандоле. По краю идут стилизованные горы; они окружают и охраняют человека, изображенного словно между небом и землей. Внутренний квадрат символизирует одновременно и небо, и духовное начало человека, центр мироздания и всего сущего. Здесь плотность рисунка гораздо выше: все сходится в центр и вновь начинается отсюда. Так на небольшом куске шелка разворачивается целая космогония. Кстати, многие из орнаментов можно встретить не только на платках, но и на надгробиях, бытовых предметах и даже на местных хлебе и лепешках.
Кялагаи складывают по системе деления на два, потому что в этом мире все двоично и третьего не дано: жизнь и смерть, мужчина и женщина, день и ночь. Сложенную квадратом шаль называют книгой. Ее никогда не выбирают, а с благодарностью принимают, открывают и разглядывают как послание.
А сколько семейных историй связано с этими фамильными реликвиями! Есть одна и в роду Рены Ибрагимбековой: «Мой папа, известный врач, был репрессирован в 1948 году по абсурдному обвинению. Загремел на десять лет в ГУЛАГ, в сибирские лагеря. Бабушка рассказывала, что, когда за ним пришли в четыре утра, устроили обыск. А у бабушки было золотое украшение, когда-то служившее частью пояса. В былые времена ее свекор был адвокатом, и на оставшиеся от него ценности она смогла вырастить шестерых детей и дать всем прекрасное образование. Ту золотую бляшку она оставила на свои похороны, завернув в черный кялагаи. Наткнувшись на шелковый комок, чекисты спросили: «Что это?» Бабушка плохо говорила по-русски, но как могла объяснила: «Похороны, мой похороны». Офицер начал раскручивать узел, да так и не раскрутил, бросил. Если бы он нашел золото, отца, вероятно, расстреляли бы. Бабушка всю жизнь считала, что ее сына спас кялагаи».
Целительные свойства кялагаи тоже вошли в предания. Рена вспоминает, как у ее знакомых кипящий самовар однажды опрокинулся на четырехлетнюю девочку. Мать в панике сорвала с головы белый платок и завернула в него ребенка. Прошло много лет, девочка выросла, сейчас ей уже 70 лет – и на ее теле нет ни шрама.
Обращение с кялагаи требует особого внимания. Иногда после стирки на нем появляются пятна. Мастера говорят, что так и должно быть: на натуральном шелке плохо держится краска. Его нельзя стирать слишком часто, поэтому драгоценную шаль традиционно повязывали только на чистое тело, а если стирали, то по определенной технологии. Нередко шали даже приносили для этого мастерам, досконально знавшим строгую последовательность действий и температуру воды. В общем, о секретах кялагаи можно написать целую книгу. Однажды Рена предложила сделать это одному из старых потомственных мастеров. Но тот отказался, просто сказав: есть много вещей, которые следует хранить в тайне.
Прошедшее будущее
В ноябре 2014 года на 9-й сессии ЮНЕСКО традиционное искусство и символика кялагаи, его изготовление и способы ношения были включены в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО.
В 2016 году в Азербайджане вышла книга Kəlağayı, которую написали профессор Рена Ибрагимбекова, член Союза художников Азербайджана Джалил Таривердиев и Захра Мюллер-Тариверди, выпускница филологического факультета БГУ и Нью-Йоркской школы дизайна Parsons. В издании описано и систематизировано 35 видов шалей, подробно рассказано об орнаментах и формах-галибах. «До нашего времени кялагаи дошел не как красивый предмет, а как система, которая, словно нож в масло, входит в быт и культурную жизнь всего народа, пронизывает ее», – говорит Рена Ибрагимбекова. В каждом платке – частичка национальной души, история и традиции страны, и набрасывая его на плечи, женщина приобщается к этой вселенной.
Интерактивный музей кялагаи в Баскале хранит и возрождает традиции древнего национального промысла. Сегодня он существует на личные средства Рены Ибрагимбековой и Джалила Таривердиева и после пандемии переживает не лучшие времена. Основатели надеются, что их детище выживет и, возможно, получит дополнительную поддержку. Сегодня сохранение традиций и связи времен важно как никогда. Ведь путь в будущее найдет только тот, кто умеет оглянуться назад.