КультураСамир Салахов — один из самых необычных и впередсмотрящих художников Азербайджана. Изначально учившийся на архитектора, он соединяет в себе страсть к стрит-арту, крепкую дизайнерскую выучку и интерес к современным технологиям — недавно он начал делать футуристические анимированные 3D-версии своих рисованных бакинских героев. Мы поговорили с ним о проблемах стритарта, самоцензуре и сложных маршрутах современного артиста на Востоке.
БАКУ: Ты ведь учился на архитектора, а почему бросил?
САМИР САЛАХОВ: Узнал поближе эту профессию, и она мне не понравилась. Тяжелая отрасль. Люди ошибочно полагают, что там есть место для творчества, а это не так.
БАКУ: Кажется, что в Азербайджане с его бесконечными стройками для архитектора много возможностей.
С. С.: Так и есть, возможностей много. Просто творчества нет. Не только у нас, во всем мире. Студенты-архитекторы по всему миру жалуются, что в этом деле — самый долгий период стажировки. Ты можешь 15 лет быть стажером в студии, набираться опыта и работать фактически бесплатно. Меня это оттолкнуло. Кроме того, хотелось диалога. Видимо, поэтому я ушел в стрит-арт. Там есть непосредственное взаимодействие с публикой, ничего ждать не надо. Хотя я уже немного наигрался. Изучаю анимацию, хочу добавить движение в рисунок.
БАКУ: Стрит-арт в Азербайджане довольно молод, и это, наверное, хорошо? Вас мало, каждый заметен, конкуренции никакой.
С. С.: Мне все-таки больше нравится, когда художников много. Да, есть внимание, но не сказал бы, что нас так уж обсуждают. Все в зачатке и очень медленно. Еще неприятно, что работы мало живут. Было пространство на железной дороге, где все рисовали еще с 90-х годов, просто никому не нужные стены, но недавно закрасили и их.
Мне кажется, азербайджанскому стрит-арту, едва родившемуся, грозит оказаться задавленным коммерцией. Я и сам работал в таком стиле для крупных клиентов — например, два года подряд рисовал для «Формулы-1». Болиды, все такое. Граффити на глазах становится популистским. Заказчики приносят стоковое изображение и просят нарисовать так же. Мои находки, мой стиль никого не интересуют. Вообще, граффити потеряло протестную составляющую. В баре, ресторане, магазине граффити оказывается уместнее, чем на улице. Это странно.
Если закружится водоворот, к нам примкнет молодое поколение, будет здорово, но этого не происходит. Одни и те же лица. Это только тормозит всех нас. Как художнику мне хочется развиваться. Для этого я и изучаю новые медиа. Можно, например, аугментированную реальность интегрировать. Я пока так не умею.
БАКУ: Не сложно заниматься всем сразу?
С. С.: Моя практика завязана на рисунке. Я неправильный современный художник — упрямо продолжаю рисовать. Вроде это уже устаревшее дело. Сложно сказать что-то новое в рисунке, да и в граффити. Но все же в стритарте много экспериментов. Есть акционисты. Есть те, кто вообще не рисуют. Бывает, что даже вышивку используют, обшивают уличные элементы. Есть такой португальский уличный художник Александр «Vhils» Фарто, он использует взрывчатую смесь. Буквально взрывает стены и получает интересный рисунок. На московском «Флаконе» он так сделал портрет Маяковского. Или есть испанский художник Aryz, он начинал как маляр, работал на остатках эмульсии, которые забирал с работы. У него такие пастельные интерьерные тона. Сейчас он желанный гость на многих фестивалях и использует ту же палитру.
У меня такой красивой истории нет. И своей уникальной технологии пока не придумал. Но я точно знаю, что могу работать в сверхбольшом формате. Хотел бы руководить процессом. Думаю отучиться на нью-медиа, получить магистра.
БАКУ: В Азербайджане тебе уже тесновато? Или, наоборот, тут бескрайнее поле для экспериментов, потому что все как в первый раз?
С. С.: Соглашусь с обоими утверждениями.
БАКУ: Как тебе кажется, азербайджанское искусство должно опираться на местные мотивы или быть интернациональным?
С. С.: Мне кажется, стоит работать так, чтобы тебя могли понимать все люди земли. Есть вещи, общие для всех. Люди ведь живут плюс-минус одинаково. При этом в Азербайджане столько уникального локального контекста, странно его не использовать.
БАКУ: Для тебя важна, например, традиция восточной миниатюры?
С. С.: Стрит-артисты из соседних стран ее используют. Но у них все же своя вязь, каллиграфический алфавит дает много пространства для манипуляций. С латиницей так не поиграешь. У меня нет ощущения, что восточная миниатюра у нас так уж влиятельна. Мне не кажется, что эмоционально люди к ней не очень привязаны.
Вообще важно понимать: Азербайджан — очень молодое государство. При этом у нашего региона богатая история, тут много чего происходило. Наша идентичность, по сути, создается. Из чего ее создавать — самый актуальный вопрос. Тут нам и карты в руки. И материала очень много. Я, например, плотно изучаю иллюстрации времен советского Азербайджана, особенно в юмористических журналах. Интересно, что многие проблемы остаются актуальными. Эти старые карикатуры помогают понять, как устроен социум.
БАКУ: В Азербайджане был свой журнал «Крокодил»?
С. С.: Был журнал «Молла Насреддин», невероятно влиятельный. Он еще до революции появился, его читал весь мусульманский мир вплоть до Египта. Политическая, социальная критика и выдающийся визуальный материал. Я бы на что-то такое опирался. Бесконечно богатый материал для вдохновения, художникам там черпать и черпать.
В советский период тоже появился интересный фактор, который я считаю очень плодотворным для стрит-художника. Некоторое время в Азербайджане была кириллица, и когда ее осваивали, некоторые буквы рисовали явно под влиянием персидской вязи. Это был очень плодотворный каллиграфический этап. Мы утеряли это богатство, сейчас нужно по нитке его собирать.
БАКУ: У Баку уникальная позиция: это безусловно восточный город, но очень европеизированный. У современного художника есть возможность выбирать: можно искать контакты с галеристами Запада, можно изучать новый восточный рынок. Что тебе интереснее?
С. С.: Восток как место для развития художника меня очень интересует. Там ведь тоже все очень разное. Саудовская Аравия, Катар, Кувейт… Азиатский мир становится единым перспективным арт-пространством. А есть же еще Китай. У меня был любопытный опыт резиденции в Арабских Эмиратах. Там тоже все только начинается, многое схоже с нашей ситуацией. Просто непаханое поле, и европейские кураторы туда еще не дошли - к счастью. Мне не очень нравится западный взгляд на искусство: бесконечная власть институций, кураторов… Хочу посмотреть в другую сторону света.
БАКУ: А что именно не нравится в западном подходе?
С. С.: Я работал с этими людьми. У нас случилось взаимное неприятие - мой метод им тоже не подошел. Я комплексно и тщательно подхожу к исследованию, может быть, даже слишком усложняю. А в мире сейчас господствует концепт пустоты. Красиво высказываться ни о чем мне не интересно.
Арабский мир — другое поле. Конечно, там есть цензурные ограничения, в первую очередь религиозные. Но они порождают новое поле для действий. Это интересно.
БАКУ: Современное искусство всегда включает в себя элемент провокации. Как оно существует в рамках этих ограничений?
С. С.: Восток — дело тонкое. Поэтому многие художники подстраховываются, подвергают себя аккуратной самоцензуре. А если и делают что-то провокационное, то очень изящно, так, что большинство людей ничего и не поймут. Самоцензура – это важно. Надо сперва сформулировать для себя ее правила, а потом спокойно работать.
Бывают, конечно, провокации ради провокации. Но особого внимания к художникам я у нас не замечал. В Азербайджане никого не травят. Художника проще игнорировать, это ему даже больше вредит. А любой конфликт — это все равно пиар.
Самое главное — нащупать свою тему. Работать с переосмыслением азербайджанских ковров мне не очень интересно, надо двигаться дальше. Мне кажется, будущее за цифрой. Технологии определяют новые форматы, способ восприятия.
Европейцы привязаны к своей истории и часто просто не видят страны Востока. Для них весь мир ограничен Европой и бывшими колониями. И темы свои - феминизм, проблемы меньшинств… Ну, еще тема беженцев и климата. Мне они не очень интересны. У меня нет ни соответствующего опыта, ни личных переживаний. По-моему, это просто лицемерие - многие артисты пытаются на них хладнокровно хайпануть. Далеко не все художники на свете зациклены на этом. Это навязанная повестка. Хочется смотреть шире.
«Я неправильный современный художник — упрямо продолжаю рисовать. Вроде это уже устаревшее дело»
