Культура
Чингиз не принадлежит ни к одному из сложившихся в современном азербайджанском искусстве объединений. Он сам по себе. Творец-одиночка.
На выставке в нише Музея современного искусства притулился его восковой двойник: стоит, вжавшись в стену, похожий на художника как две капли воды – в тех же джинсах и неизменных кедах. Чингиз-2 сообщает людям, что стены и границы – лишь в нашей голове («Автор стены – наш мозг»).
Для Чингиза-1 границ в искусстве не существует. Он легко работает с самыми разными материалами и жонглирует острыми социальными темами. Первый громкий его сюжет был связан с национальным ковром. Таков удел азербайджанского художника: хочешь международного успеха – сотки свой орнамент. Узор «Чингизова ковра» состоял из живых фруктов. Это был рисунок, который увядал на глазах, менялся и умирал с каждой минутой. Ковер был уязвим и хрупок: его можно было надкусить, съесть и разрушить. И если вспомнить, что ковровый орнамент для восточного человека символизирует весь его космос, то мир, созданный Чингизом, был ярок, весел, сочен и трагически непостоянен.
К теме переменчивой истории художник вернулся спустя время. В национальном павильоне 55-й Венецианской биеннале год назад была выставлена его инсталляция Blank History. В центре композиции – ковер цвета охры, лишенный орнамента. Издали он кажется загрунтованным холстом, готовым принять любой сюжет. Подойдя ближе, обнаруживаешь фрагменты того, что когда-то было единым узором: смытый с поверхности ковра неведомой силой, орнамент рассыпался на части, которые увязли в песке. Свастика, шестиконечная звезда, крылья, полумесяц, серп, молот – беспечный ветер истории смел старые символы, которые стали частью культурного слоя. Самое время начинать все сначала.
«Художник похож на археолога», – говорит Чингиз. Он обнаруживает и воскрешает старые сюжеты. Но люди не хотят вспоминать прежние мифы и отказываются жить в хрупком мире без стен. Им не нужна безграничная свобода. Лишенные полета и фантазии, они получают от жизни лишь безграничную боль. Инсталляция «Боль», исполненная в технике восковой скульптуры, которой Чингиз владеет в совершенстве (за плечами работа в Музее мадам Тюссо), – центральная для понимания того, что говорят Чингиз-1 и Чингиз-2 своим зрителям. Имеющий очи увидит, умеющий уши услышит, но чтобы самому что-то сказать, надо распахнуть глаза, прочистить уши и вдохнуть полной грудью ужас и счастье бытия.
