В Лондоне открылась выставка Fly to Baku, в рамках которой в галерее Phillips de Pury были выставлены работы 21 современного азербайджанского художника.

Сегодняшний Лондон – центр европейской арт-жизни. В разные годы на этот статус претендовали Париж и Берлин, но на рубеже веков все утряслось, и за островной столицей прочно утвердился титул законодательницы арт-моды.

Phillips de Pury, где открылась выставка «Полет в Баку. Современное искусство Азербайджана», – одна из сотен лондонских галерей. Но надо понимать, какое место занимает это пространство в сложной иерархии арт-мира, чтобы оценить масштаб произошедшего события. Близость двухэтажного особняка, принадлежащего Phillips de Pury & Company, к Букингемскому дворцу неслучайна. Глава компании Симон де Пюри – в прошлом аукционист дома Sotheby's, сумевший сделать Phillips de Pury третьим по влиятельности аукционным домом в мире.

О том, как руководителю одной из самых влиятельных арт-корпораций пришла в голову идея выставить в своей галерее современное искусство Азербайджана, лучше всего рассказывает он сам: «Летом 2011 года мы с женой впервые побывали в Баку и были впечатлены яркостью, страстью и оригинальностью работ тамошних художников. В результате родилась идея этой выставки, которая воплотилась в жизнь благодаря стараниям Лейлы Алиевой, ставшей нашей вдохновительницей».

Концепция экспозиции возникла после того, как супруги де Пюри посетили бакинский Музей современного искусства. Само пространство музея, нарушающее законы гравитации, с устремленной в небо лестницей, летательными аппаратами и скульптурными портретами людей в летных шлемах навело на мысль о полетах. За реализацию идеи Fly to Baku взялся французский куратор с мировым именем Эрве Микаэлофф, знакомый московской публике по масштабному выставочному проекту «Футурология» в Центре современной культуры «Гараж».

Пространство галереи Phillips de Pury в Ховик Плейс устроено особым образом. Первый этаж выдержан в аскетичном урбанистическом стиле, заставляющем вспомнить нью-йоркский район Челси. Второй этаж больше напоминает традиционный музей: камерные пространства и очевидное присутствие руки дизайнера.

Ага Усейнов

На первом этаже, по задумке куратора, расположились экспозиции трех художников, чьи работы должны были приготовить зрителя к перемещению в пространстве. Одним из них по праву стал нью-йоркский художник Ага Усейнов. Тема полета как путешествия и погружения в пространство чуда – одна из ключевых для него. Это его работы стоят на первом этаже бакинского Музея современного искусства – скульптурные портреты советских летчиков и полярников, оммаж романтике советского футуризма. Две из этих работ на время выставки переселились в Ховик Плейс.

«Если описать проект коротко, – рассказывает Ага Усейнов, – это продолжение важной для меня темы кабинета курьезов. Такие кабинеты были, по сути, первыми музеями современного искусства: наборы диковинных предметов, в хозяйстве не пригодных и на первый взгляд абсолютно разных. Их привозили моряки из далеких стран, поэтому все, что попадало в эти кабинеты, было овеяно романтикой приключений и связано общей историей – историей путешествий и исследований.

Все работы в моей комнате окрашены в синий цвет: этот оттенок называется «виндзор». Тема экспедиции, погружения в глубины моря – для меня аллегория человеческого интеллекта. Ключевая работа этого проекта так и называется: «Введение в глубоководное плавание». Море для нас на 80% остается тайной, равно как и психика человека. Поэтому погружение – еще и попытка что-то понять про себя. Люди с древних времен погружаются в море, но с тех пор мало продвинулись в его изучении. Надо быть готовым к тому, что твои усилия не увенчаются успехом. Поэтому вторая скульптурная работа в моем кабинете называется «Незаконченный портрет неудачливого покорителя Арктики».

 Из Нью-Йорка я привез волшебный фонарь, где должно было проецироваться видео, но в итоге мы ограничились слайд-шоу. На стенах развесил диаграммы и чертежи в античном понимании: они выполнены в сложной технике сграффито, которой пользовались мастера в доренессансную эпоху».

БАКУ: Ага, как вы можете оценить работу куратора выставки?

Ага Усейнов: Эрве Микаэлофф сумел сделать невозможное – соединил работы художников разных поколений. Ведь возрастной разброс участников от 20 до 70 лет. Из эклектичного и разнородного материала Эрве сделал очень стильный проект. При этом я рад, что выставка не приобрела экзотичный колониальный окрас, как это часто бывает. Экспозиция собрана тонко и с огромным вкусом. Как куратор Микаэлофф очень открыт и свободен, и эта открытость позволила ему найти для каждого художника правильное место и обозначить его индивидуальную ценность. Это сработало: реакция публики на открытии была очень хорошей. И вообще открытие получилось замечательным.

БАКУ: Каковы ваши впечатления от молодых азербайджанских художников?

А.У.: Мне понравились молодые ребята. Они очень демократичны, в них нет снобизма по отношению к другим способам выражения художественной мысли. Это важно, потому что означает открытость и незашоренность. Они попадают в мировые тенденции современного искусства и представляют собой очень удобный материал для кураторов. Это безусловно привлечет к молодым азербайджанским художникам внимание устроителей международных проектов. Другое дело, как вообще относиться к глобализации… Люди в разных странах делают очень узнаваемые вещи. Возникает некий общий культурный код, который помогает прочитывать contemporary art. Кураторам это на руку: становится возможным «широкий прокат» современного искусства. В этой обстановке просто необходимо нащупать свою идентичность, и ребята это успешно делают.

БАКУ: А что можете сказать о работах художников старшего поколения?

А.У.: Меня очень впечатлил проект Алтая Садыхзаде, который экспонируется в соседнем зале. Алтай создал серию рисунков на холсте. Он придумал очень оригинальный и выразительный ход: возвел жанр крошечных «почеркушек» в ранг большой картины. В этой урбанистической серии, посвященной Баку, чувствуется та неуловимая, но постоянная тревога, которую испытывают все жители больших городов. Еще меня приятно удивила моя старая знакомая Ирина Эльдарова, точнее, та эволюция, которую претерпела ее живопись в последние годы. Я впечатлен ее абстрактными композициями.

Фарид Расулов

За плечами Фарида Расулова участие в большом количестве статусных выставочных проектов, в том числе в Венецианской биеннале 2009 года. И хотя обычно Фарид отказывает своим работам в наличии особого смысла, убеждая, что все это «просто так» и выражает в основном самоиронию автора, мы все же попытались добиться ответа на вопрос, что в Лондоне было «не просто так».

БАКУ: Фарид, ваш проект внутри общей экспозиции – о чем он?

Фарид Расулов: Многие художники сделали свои работы специально для этой выставки, в том числе я. Для Fly to Baku я написал три масштабных живописных полотна, общий размер которых составил 22 метра в длину и два метра в высоту. Этот проект связывает мою первую профессию – офтальмолог и основное занятие – художник. Я изобразил красивые титановые медицинские инструменты, при виде которых становится страшно, однако яркие сочные фрукты, разложенные среди этих инструментов, нейтрализуют агрессию, исходящую от медицинских «орудий пыток».

БАКУ: Каковы ваши впечатления от арт-жизни Лондона? Галереи, художники, пространства – что можете выделить?

Ф.Р.: Лондон – город, пребывающий в постоянном движении. В этом мегаполисе чувствуются творческая сила и одновременно спокойствие. Я успел побывать почти во всех центральных галереях и музеях, добавил еще несколько файлов на свой «жесткий диск», то есть мозг (смеется). Из всех музеев безусловно выделяется Tate Modern.

БАКУ: Что вообще дает опыт участия в подобных коллективных проектах?

Ф.Р.: Любой зарубежный опыт невероятно полезен для дальнейшего движения. И я очень люблю коллективные выставки, так как в них принимают участие художники с разными взглядами на искусство и с разным опытом. Это дает возможность обменяться информацией и глубже понять что-то прежде закрытое для тебя.

Лейла Алиева

Графические работы Лейлы Алиевой сочетают в себе поэтику и визуальный язык традиционной азербайджанской миниатюры – неудивительно, что часто они служат иллюстрациями ее стихов. Образы диковинных птиц помогают зрителю совершить перелет в мир восточных сказок и старинных легенд.

 В этом мире, еще помнящем о запрете на антропоморфные изображения, фигуры людей, животных и насекомых высвобождаются из тонкой паутины растительного орнамента. Графические листы, в которых звучит тема любви и страсти, отличаются особой чувственностью. Иллюстрации Лейлы Алиевой будут опубликованы в книге сказок Biri var idi, biri yox idi, которая выйдет на русском и английском языках.

Рашад Алекберов

Смысл хрупких работ Рашада Алекберова рождается из преломления потоков света в объемных инсталляциях. Зритель может разгадать сюжет, лишь обнаружив его проекцию-тень на стене. В этом неожиданном оптическом фокусе – главное обаяние творений Алекберова; при взгляде на них думаешь о магии, которую дарили людям волшебные фонари.

В инсталляции «Шебеке» продуманная конструкция из деревянных планок отражается на стене в виде традиционного оконного орнамента. В работе, представленной в рамках экспозиции Fly to Baku, разноцветные самолетики летят к проецируемому на стену изображению Бакинской бухты, одновременно окрашивая монохромный пейзаж в цвет своих крыльев.

«Технология моих инсталляций проста – по крайней мере для меня, – рассказывает Рашад Алекберов. – Сначала я выбираю материал. Потом рассчитываю его приблизительный вес. Потом делаю макет, хотя иногда ограничиваюсь эскизами – помогают знание архитектуры и навык конструирования, ну и понимание законов преломления света. Сам процесс создания инсталляций очень увлекателен. Это как игра в шахматы – возможных комбинаций очень много, и нужно выбрать оптимальную».

Аида Махмудова

Совсем иначе интерпретирует тему полетов на самолете художница и куратор Аида Махмудова. Ее инсталляция Being 787 – рефлексия на тему сверхбыстрых перемещений в пространстве. Ящик с двигателями, внутри которого упакованы визуальные объекты, напоминает об ощущении клаустрофобии, которое хоть раз в жизни испытывал любой авиапассажир. Но одновременно в полете человек ненадолго освобождается от земных проблем, напряжение уходит по мере преодоления гравитационных порогов, сознание расслабляется и превращается в поток несвязных мыслей, воспоминаний и фантазий. Это приятное ощущение свободы и внутреннего полета воссоздает упакованная в «ящик-самолет» видеоинсталляция, которую имеют возможность наблюдать зрители. На экране телевизоров ненадолго появляются образы, выхваченные полудремлющим сознанием пассажира из мелькания воспоминаний и ассоциаций. То, что выплыло на поверхность этого потока, возможно, и есть содержание жизни. 

Али Гасанов

Али Гасанов – художник-многостаночник: он одновременно увлекается перформативной практикой, скульптурой, рок-музыкой и кинематографом. Его перформанс Scatterheart стал событием на открытии Fly to Baku. Лондонскую публику очень впечатлил образ творческого человека, высвобождающегося из некоего укрытия, которое одновременно защищает и держит в плену, чтобы найти новую нишу, которая на время станет убежищем и одновременно тюрьмой.

БАКУ: Ваши работы сложны с точки зрения организации. Как вам удалось решить все технические вопросы в Лондоне?

Али Гасанов: Проект был задуман и организован задолго до выставки – еще в Баку, поэтому в Лондоне оставалось лишь его реализовать. Техническая поддержка со стороны галереи была безупречной. Вообще впечатления от работы с куратором самые замечательные. Во всем чувствовались четкое понимание концепции и профессионализм исполнителей.

БАКУ:  Почувствовали ли вы интерес искушенной и избалованной лондонской публики?

А.Г.: Да, меня очень порадовала реакция людей, пришедших на открытие. Особенно был приятен интерес к написанной мною в соавторстве с Натальей Гончаровой музыке к перформанс-инсталляции Scatterheart.

Фаиг Ахмед

Фаиг Ахмед, скульптор по образованию, в серии своих работ предложил новую интерпретацию темы национального азербайджанского ковра. Уютные и яркие традиционные ковры, созданные из современных материалов и принявшие формы абстрактных скульптур, красноречиво показывают, как национальная идея приспосабливается к реалиям современного мира, и одновременно демонстрируют живучесть этой самой идеи.