На сцене приморского курорта Sea Breeze дали совместный концерт Эмин и британский певец Крейг Дэвид. Наш корреспондент расспросил их о том, с чего началась их дружба, о детстве, мечтах и вечной борьбе за первое место в чартах.

БАКУ: Крейг, как вам Баку?

Крейг Дэвид: Удивительное место. Архитектура фантастическая – мне чем-то Дубай напомнила. Уровень архитектуры тут очень высокий, видно, что страна вкладывается. И столько еще всего строится! Ну, и люди… Вообще, я всему этому не перестаю удивляться. Я записал свой первый альбом в 2001 году, в крохотном городке Саутгемптоне, и вот уже почти 15 лет езжу – и везде находятся люди, которые его слушали, любили, детей под него делали. От этого невозможно устать.

Концерт был отличный. Там была какая-то правильная смесь фанатов, которые любят и знают мои песни, и просто публики, которая приехала расслабиться у моря. Я уже однажды выступал в Баку, но это был просто диджей-сет, и времени было совсем немного, прилетел – улетел, так что я ничего толком понять не успел. А вчера меня очень хорошо принимали, энергия была правильная, я это всегда очень чувствую. Ну и когда подходят и говорят «я под ваши песни замуж выходила»…

БАКУ: Как вообще случился этот двойной концерт?

ЭМИН: Мы с Крейгом достаточно давно друг друга знаем. А музыку его я, понятно, вообще с самого первого альбома слушаю. Сначала встретились в Москве, просто за коктейлями, и как-то сразу нашли общий язык. Потом в Майами вместе слушали музыку, болтали о том о сем, обсуждали возможность совместного проекта. Ну, и вот пока что решили сделать совместный концерт в Sea Breeze. Мы сюда возим разных артистов каждое лето, на этот раз решили сделать что-то масштабное. Слава Богу, все получилось: две тысячи человек приехали сюда, на пляж… Такое много где делают, но в Баку никто не рискует, потому что погода меняется ежеминутно (оглядывается на окно, где ураганный ветер носит пляжные кресла). Вот если бы вчера был такой же ветер, как сегодня, мы бы, наверное, выступали в этой комнате. Но, к счастью, все обошлось – получилась лучшая вечеринка лета.

К.Д.: Вообще, бывает, что встречаешься с отличным музыкантом, у вас друг к другу взаимное уважение… Ну, и не более того. А с Эмином мы начали болтать на разные темы, вообще не про музыку, за жизнь, что называется, – и стало понятно, что мы можем крепко сдружиться. По большому счету, я и приехать сюда согласился именно поэтому.

БАКУ: Вы к нему не с подозрением отнеслись поначалу? Эмин же не совсем обычная поп-звезда. Он все-таки еще и бизнесмен, наследник гигантской империи плюс, как пишет BBC, «певец со связями».

К.Д.: Понятно, я был в курсе про его бэкграунд, но знаете… Я в музыкальной индустрии всяких людей навидался и понял одну вещь: все-таки главное – твой талант и музыка, которую делаешь. Можно иметь кучу денег, выстроить громадный бизнес, но в конечном счете все сводится к песне длиной в три минуты. И это самая объективная вещь на свете. Хит есть хит. Либо людям он нравится, либо нет – тогда все, давай, до свидания. А остальное вторично. Я встречал людей, которые очень серьезные позиции в жизни занимали, но не сказать, чтобы их это куда-то привело. А посмотрите на меня: я парень из маленького английского города, из простой рабочей семьи, и все, что у меня было, это страсть к музыке и желание пробиться. И вот я сижу тут с вами в Баку, езжу по миру и так далее. В общем, я научился судить о людях по тому, что они делают, а не по тому, что имеют. Эмин невероятно обаятельный человек и тоже страстно предан музыке. Это меня и подкупило.

Музыка – это же вообще лотерея, деньги тут мало что решают. Я видел много раз, как люди вкладывали кучу денег, нанимали лучших в мире продюсеров – но это же совершенно не гарантирует, что получится хит. Эмин в чартах и в Азербайджане, и в России, у него куча поклонников – это невозможно купить.

Э.: Да я бы, собственно, и не против был купить. Заверните мне международный мегахит, пожалуйста. Но нет таких магазинов на свете. Это долгая история: искать музыкантов, искать продюсеров, пытаться сочинить песню, ну или найти готовую… Иногда может жизни не хватить. И то, что у тебя есть деньги, погоды, по большому счету, не делает. Рядом есть артисты уровня Дженнифер Лопес или Мадонны, у которых задача та же, что и у тебя: создать хит. Они твою ставку все равно перебьют, не деньгами, так авторитетом. Но если в песне нет жизни, никакие деньги, раскрутка, продюсинг не помогут. Люди же все чувствуют. А эта жизнь, искра, что-то, что невозможно описать, – откуда оно в песне берется? Никто не скажет.

К.Д.: В музыкальной индустрии вообще очень много обманок, дымовых завес. Но настоящее – оно всегда чувствуется. Сейчас человек может записать песню в спальне, залить на YouTube и получить два, три миллиона просмотров – я знаю такие случаи, – просто потому, что люди чувствуют, что это настоящее. А у него нет ни денег, ни рекорд-компании. В общем, все не так просто.

Э.: В конечном счете все равно все сводится к тому, можешь ты найти общий язык с аудиторией, стоя на сцене, или нет.

БАКУ: А вообще, шоу-бизнес – это жесткий бизнес?

Э.: Да сейчас везде жестко. Время такое.

К.Д.: Это зависит от того, чего ты хочешь от жизни. Я с детства хотел пробиться, быть лучше других, и, конечно, попихаться локтями – это полезный опыт, конкуренция заставляет шевелиться. Амбиции, если ты их контролируешь, очень важны. Но эго может быть и разрушительным. Невозможно постоянно желать все большего успеха – рано или поздно разочаруешься. Нужно найти правильный баланс. Я здоров, моя семья здорова, с друзьями все в порядке – и я просто стараюсь наслаждаться жизнью. В которой неминуемы и взлеты, и падения. Мой следующий альбом может продаться миллионами экземпляров, а может, и нет – ну, как будет, так будет. Можно гнаться за тиражами, париться, а можно жить музыкой. Принс, скажем, живет музыкой. Он дает по три концерта в день и потом еще диджейский сет отыгрывает. Его просто прет от этого. Это же не ради денег.

БАКУ:  Ну да, это вечная проблема поп-артиста: даже если оказался на первой позиции в чартах, ты не можешь быть там вечно.

Э.: Но ты можешь быть номером один внутри себя. Это важнее.

К.Д.: Это же все так быстро меняется! Вот Джон Ледженд. Годами что-то записывал, ну, и все так лениво: о’кей, есть такой чувак, в принципе, известный, вроде ничего так, клево поет под пианино... Потом бам – один-единственный хит, и все сразу: вау, Джон Ледженд, он суперкрут! Трехминутная песня изменила его жизнь. Песня – это ключ ко всему. Можно хоть по сто постов в день писать в соцсетях – это все не про то.

БАКУ: Я хотел бы вас попросить рассказать друг другу о своем детстве – потому что все, что мы делаем, уходит корнями именно туда.

Э.: Начнем с того, что я старше Крейга, так что мое детство все-таки началось в семидесятые, а его – в восьмидесятые.

К.Д.: Погоди, а сколько тебе?

Э.: Тридцать четыре.

К.Д.: Да ладно!

Э.: Ага. Я 79-го.

К.Д.: Джизус! Ты старше меня на два года! Ну неважно. Про детство… Я из очень простой семьи. Родители развелись, когда мне было восемь, но мой отец продолжал делать все, что полагается делать отцу, и это дико важно: вне зависимости от того, какие у родителей были отношения, у меня была семья. Он был довольно строгим, и теперь я понимаю, что благодаря этому я не влез ни в одну сомнительную историю, которых, в принципе, хватало. Просто как представлю, как я возвращаюсь домой и папа меня встречает на пороге… В общем, не мог я заниматься ерундой. И они оба меня дико поддерживали. Мама мне купила первую вертушку и микшер, на секундочку. Хотя она работала в супермаркете, и не то чтобы на нее деньги с неба падали. Да что говорить, она меня отвозила в Лондон и ночью после клуба забирала обратно. В два, в полтретьего ночи, после того, как я отыграю сет. Я был мелкий же, всего 16, но выглядел старше, поэтому меня пускали в ночные клубы крутить пластинки. При том что все диджеи вокруг были старше, иногда лет на десять. Ну, в общем, всем, что у меня сейчас есть, я обязан родителям. А потом все очень быстро завертелось – я записывал у себя в спальне всякие треки а капелла, познакомился с продюсером по имени Марк Хилл из Artful Dodger, ему что-то понравилось, мы стали пробовать работать вместе. И записали трек Rewind. Ну, а дальше были первые места в чартах, миллионные тиражи пластинок, в общем, это все уже история. Мне было 19 лет тогда, можете себе представить.

Про детские мечты я вам одну смешную историю расскажу. У меня в детстве была игровая приставка, и я там рубился в автогонки. Непременно на красном «феррари». И конечно, мечтал, что у меня будет такая машина – ну, когда-нибудь. И вот много лет спустя я переезжаю в Майами и покупаю себе ровно такую машину. Пальмы вокруг, я за рулем, в общем, ровно как в игре. Еду обмыть это дело с друзьями в модный стейк-хаус. Потом выхожу, бац – машина не заводится. То есть совсем. Звоню чуваку, который мне ее продал, он начинает давать какие-то советы как из передачи «Розыгрыш» – типа, открой дверь, снова закрой и заведи машину подряд 19 раз. Я все это делаю, результата никакого. Темнеет. Начинает накрапывать дождь. Со мной девушка. Все уже из этого стейк-хауса, кто мог, меня сфотографировали. Вплоть до последней уборщицы и младшего повара. А эвакуатор, мне сказали, приедет через час. Или полтора. Короче, меня уже начинает трясти. И тут на меня снисходит озарение. Такое почти религиозное. Я смотрю на эмблему «феррари», на кружок этот, черный олень на желтом фоне, и говорю себе: чувак, опомнись. Ты сидишь в той самой машине, о которой мечтал в 14 лет. Ты только что вкусно поел. Рядом с тобой красивая девушка. Тут неподалеку твой новый красивый дом. У тебя в жизни все о’кей. Худшее, что с тобой может случиться, – ты час подождешь эвакуатор. Приди, блин, в себя! Имей уважение к собственным мечтам!

Э.: Ну, у меня-то детство было советским. Все были равны, наша семья ничем не отличалась от других, бизнеса никакого, понятно, не было. Единственное, в чем мне страшно повезло, – большим другом нашей семьи был Муслим Магомаев. Я вырос в каком-то смысле под его крылом. И то, что я начал заниматься музыкой, – его заслуга. Крейг, это был самый популярный певец в СССР, чтоб ты понимал. Он продал более 120 миллионов пластинок, только в Союзе! И когда Союз распался, он просто перестал выступать. Ему было 47–48 лет. Он просто не видел себя в новой реальности.

К.Д.: Он бросил выступать, потому что не вписался в новую жизнь?

Э.: Он просто не видел себя рядом с теми, кто появился, поэтому и ушел со сцены. На пике карьеры.

К.Д.: Это можно только уважать.

Э.: Он был мечтателем всю жизнь. И, может быть, потому, что он стал мегапопулярным в 19 лет, на всю жизнь остался ребенком в душе, с чистыми помыслами. История его жизни меня очень многому научила. Можно добиться невероятных высот в своем деле – в музыке, в бизнесе, в чем угодно, – но если как человек ты так себе, это все не имеет значения. Достичь вершины – еще не все. Более того, это может не принести тебе счастья. Вообще-то я видел, что Муслим Магомаев не слишком по этому поводу счастлив – просто потому, что ему больше некуда было стремиться. Впереди его ничего не ждало. Он уже завоевал все чарты, какие возможно, выпустил все золотые синглы… Поэтому он начал рисовать. Мы в Москве организовали музей его работ, я тебе покажу. Талант – он во всем талант: он стал отличным художником. Он рисовал не так часто, и многое раздаривал, так что работ не слишком много сохранилось, но по ним все видно. Он это называл хобби, а не профессией, но выглядят они очень профессионально. Я отучился в Швейцарии, вернулся, занялся семейным бизнесом – просто потому, что я единственный сын в семье, больше было некому. И только когда все наладилось, я сказал себе, что заработал право заниматься музыкой, – это было десять лет назад.

К.Д.: Поразительная история. И Магомаева, и твоя… Удивительно, что на свете есть такие джентльмены, которые в один прекрасный день могут встать и сказать: знаете что, я не обязан быть певцом. Я хочу красить стены – мне от этого хорошо. На это, вообще говоря, мало кто способен. Почувствовать, что именно делает тебя счастливым. И то, что Эмин в какой-то момент вспомнил про свою мечту и начал делать то, что давно хотел, – это круто. Если бы все на свете следовали за своей мечтой, в каком прекрасном мире мы бы жили! 

БАКУ: А вы можете вспомнить свои первые концерты?

Э.: Я помню прекрасно. Нью-Джерси. 1997 год, кажется. Бар, где были вечеринки «открытого микрофона» – любой мог прийти и спеть. Мы с ребятами спели пару кавер-версий, и к концу выступления я понял, что мне понадобятся, не знаю, века, чтобы чувствовать себя на сцене комфортно. Это был полный кошмар.

К.Д.: Просто есть разные типы исполнителей. Есть люди, которые на сцене как дома. Ну знаете, такие дети еще есть, которые любят быть в центре внимания, вылезти посреди комнаты, спеть песню… У них все естественно получается. А есть исполнители, которым нужно тренироваться и тренироваться. И если они подготовятся заранее, то прекрасно справятся с ситуацией. Еще неизвестно, кто лучше.

Я впервые спел на сцене в одной школьной постановке – там была роль с песнями – и был приятно удивлен, как меня приняли. Я вообще-то не думал, что могу петь! Моими кумирами были Boyz II Men, и я думал: да, вот эти парни поют, я так никогда не смогу. Но практика – дело такое… Я кое-чему научился за годы, могу взять довольно высокие ноты и сейчас совершенно точно пою лучше, чем раньше. На моем дебютном альбоме я был совсем не так вокально натаскан, но, с другой-то стороны, это мой самый удачный альбом! Так что техника – не главное.

Э.: Да обычные слушатели вообще не поймут, о чем мы говорим. Высокие ноты, низкие – люди в таких терминах о музыке не думают. Цепляет или не цепляет – вот что им важно.

К.Д.: Ну да, и даже слова не важны. Что говорить, в поп-музыке какие слова – часто просто «у-ла-ла-ла, бейби». Я-то люблю слова со смыслом, но это дело такое… Или иногда споешь какой-нибудь сложный пассаж и понимаешь, что никто даже не заметил. Потому что дело не в этом! Это как если бы футболист на поле делал акробатические трюки, сто раз обегал вокруг мяча – чувак, да ты в ворота забей, и все!

К.Д.: Ну потому, что там и правда приятного было мало. Это довольно популярная передача, где ведущий делает пародии на всяких известных людей, надевая изображающие их резиновые маски. И поначалу это было даже лестно – они же выбирают самых известных, раз ты стал объектом пародии, значит, ты действительно звезда. Но потом это все превратилось в какое-то бесконечное обгавкивание лично меня – они даже передачу назвали Bo Selecta, по строчке из моей песни. И, в общем, бог бы со мной, но в моем лице они, мне казалось, высмеивали весь британский UK Garage, всю эту новую музыку, к которой я имел отношение, а это было несправедливо и обидно. Ну то есть сейчас я бы и бровью не повел. Написал бы в ответ что-нибудь язвительное в соцсетях или выложил бы обращение на своем канале, и все, вопрос закрыт. А тогда не было никаких соцсетей, все ждали моей реакции, а я был довольно юный, мало что понимал в паблисити… Ну, что-то мне пиарщики советовали, я и делал. Пошел к нему на шоу, чтобы показать, что мне по фигу и я на это не ведусь, а вышло только хуже. Но это меня многому научило, потому что в какой-то момент я понял, что все в жизни мы создаем себе сами. Почему я притянул эту ситуацию? Наверное, потому что в тот момент жизни слишком жаждал внимания – ну, вот и получил. Никто не будет высмеивать человека, который просто сосредоточенно занимается своим делом. Вот, собственно, ответ на вопрос, что делать и как реагировать.

БАКУ: А Эмину вы, с высоты своего положения, могли бы что-то посоветовать? Вы уже добились первого места в чартах, ему это только предстоит – что нужно знать, чего избегать?

К.Д.: Да он, вы же видите, и сам все прекрасно понимает. Не надо думать о чартах, надо продолжать честно делать свое дело – и все будет.