С тех пор, как эта надпись была обнаружена в середине ХХ века, множество историков считают ее необыкновенной, интригующей, единственной и неповторимой и пытаются разгадать ее тайну.

В 70 километрах к югу от Баку, там, где один из отрогов Большого Кавказского хребта почти вплотную подходит к Каспийскому морю, раскинулся знаменитый Гобустанский заповедник, включенный в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Это причудливое нагромождение невысоких гор и остроконечных скал, покрытых многими тысячами петроглифов – процарапанных на камне древних изображений людей и животных.

Центром заповедника считается гора Беюк-Даш («Большой камень»). По ее пологому восточному склону разбросаны громадные каменные глыбы. Нижняя из них, которую называют Римским камнем, немного оторвалась от остальных, чтобы улечься на границе гор и прибрежной равнины недалеко от моря.

Высокая ограда из стальных прутьев окружает эту глыбу. Сквозь прутья можно увидеть латинскую надпись, высеченную на обращенном к морю скошенном плоском боку:

При имп(ераторе) Домициане	IMPDOMITIANO
цезаре авг(усте)			CAESARE•AUG 
Германик(е)				GERMANIC
Л(уций) Юлий			L•IULIUS
Максим, центурион			MAXIMUS ›
XII Мол(ниеносного) лег(иона)	LEG XII•FUL

Внешне надпись не производит особого впечатления: буквы кое-где разной высоты, строчки теснятся и наползают друг на друга, а верхней вообще не хватило места, так что окончание императорского имени оказалось на скошенном сколе. Похоже, что надпись высек не один из опытных мастеров, служивших в каждом римском легионе, а какой-то художник-самоучка. Уже из одного этого видно, что Юлий Максим велел сделать ее по собственной инициативе, а не по приказу свыше. По содержанию она тоже как будто ничем не отличается от тысяч подобных, встречающихся во всех странах, выросших на развалинах Римской империи. 

Однако ради этой надписи знаменитый профессор Луиджи Скринзи специально приехал из Италии, чтобы до блеска отполировать камень и дать всем возможность любоваться ею. Другой знаменитый профессор, Дэвид Браунд, не так давно прилетал из Великобритании лишь для того, чтобы познакомиться с надписью поближе и попытаться лучше ее понять. Ее охраняют как никакое другое из бесценных сокровищ Гобустана. Что же в ней особенного?

Прежде всего – местоположение. Это самая восточная из латинских надписей и самая одинокая из них. Обычно латинские надписи как грибы – где нашел одну, ищи и другие. Но здесь это бесполезно: ближайшие образцы находятся в сотнях километров к западу от Гобустана. Скорее всего, после того как ее высекли на этом камне, никто из римлян больше не смог до нее добраться. Иначе она выглядела бы по-другому. В 96 году н. э. императора Домициана убили заговорщики, сенат объявил его врагом отечества и тираном, а память о нем предал проклятию. Отныне все его изображения полагалось уничтожать, а имя выскабливать из всех надписей. На Римском же камне оно сохранилось нетронутым.

Так как же центурион Юлий Максим оказался там, где, по-видимому, ни до ни после него не ступала нога римского воина, за тысячу километров от места расквартирования своего легиона на Верхнем Евфрате? Зачем приказал высечь надпись в месте, где ее некому было прочесть? Чтобы узнать ответ на эти вопросы, стоит задать еще один: что самое главное мы узнали благодаря этим строчкам? А вот что: если бы не они, мы так никогда и не догадались бы, что римляне после нескольких неудачных попыток все-таки добрались до Каспийского моря. Если вспомнить историю этих попыток, многое начнет проясняться.

Первым из римлян попытался дойти до Каспия прославленный полководец Помпей Великий. По сообщению греческих и римских историков, преследуя в Закавказье в 65 году до н. э. смертельного врага Рима понтийского царя Митридата Евпатора, он во главе отборной армии вышел к границам Кавказской Албании. Это государство, не имеющее ничего общего с нынешней Албанией, располагалось на территории современного Азербайджана и Южного Дагестана. Помпей дважды разбил албанов и повернул свое войско к Каспийскому морю. До него оставалось всего три дневных перехода, когда римляне оказались в гиблом месте, кишащем ядовитыми змеями. Столкнувшись с таким врагом, Помпей вынужден был отступить.

В этой истории много неясного. Понятно, почему завоеватель стремится к новым завоеваниям, но чем так влекло Помпея Каспийское море, расположенное очень далеко и от причерноморских владений Митридата, где стремился закрепиться царь, и от богатых и густонаселенных областей Кавказской Албании? И почему Помпей отступил, не достигнув цели? История со змеями явно рассчитана на легковерного читателя. Конечно, в Азербайджане немало ядовитых змей. Но на протяжении богатой войнами истории Азербайджана не известно ни одного другого случая, чтобы местным змеям удалось обратить в бегство вражескую армию.

Для ответа на эти вопросы нужно вспомнить о другом знаменитом завоевателе – Александре Македонском. Помпей считал его образцом для подражания и пытался выглядеть в глазах римлян и греков «новым Александром». С этим образом были связаны и его притязания на высшую власть в Риме.

Александр стремился захватить весь Восток вплоть до Мирового океана, который, по мнению античных географов, со всех сторон окружал сушу. С этой целью он предпринял неудачный поход в Индию. Помпей в Кавказской Албании также хотел захватить всю страну вплоть до Мирового океана, заливом которого, по тогдашним представлением, было Каспийское море. Отступление Помпея, полководца очень разумного и осторожного, было связано, видимо, с угрозой со стороны разбитых, но не утративших волю к сопротивлению албанов.

Но откуда взялись змеи? Очевидно, историки походов Помпея заимствовали их у историков походов Александра. Неудачу индийского похода те связывали исключительно с природными катаклизмами: ужасами продвижения в сезон дождей по тропическим джунглям, кишащим смертельно ядовитыми змеями. Поскольку в Закавказье нет ни джунглей, ни многомесячных проливных дождей, историкам походов Помпея оставалось сделать упор только на змеях. В их версии даже неудача Помпея еще больше подчеркивала его сходство с Александром.

После восточных походов Помпея под властью Рима оказались вся Малая Азия, Сирия и Палестина, а на восточных рубежах римских владений появился новый опасный сосед – могучая Парфянская держава, простиравшаяся от Евфрата до границ Индии. Из всех народов, живших по соседству с римлянами, только парфяне могли держать себя с ними на равных. В 53 году до н. э. в первой же битве с парфянами римская армия была разбита и почти полностью уничтожена. Только междоусобицы помешали парфянам воспользоваться плодами этой победы и захватить восточные владения Рима.

В 44 году до н. э. Юлий Цезарь задумал поход против Парфии. По сообщению греческих и римских историков, он собирался наступать через Закавказье и, разгромив парфян, дойти до южного берега Каспийского моря, затем повернуть на север и захватить все земли между Каспием и римскими владениями, чтобы Римская держава везде граничила с Мировым океаном. Очевидно, и ему не давали покоя лавры Александра. Но в последний день перед выездом на войну Цезарь был зарезан в сенате заговорщиками-республиканцами, и его план так и остался неосуществленным.

В 36 году до н. э. в поход против парфян выступил ближайший соратник Цезаря, стремившийся стать его наследником, Марк Антоний. Он двигался через Закавказье по намеченному Цезарем маршруту, а вспомогательная армия под командованием его помощника Канидия наступала по маршруту Помпея на Кавказскую Албанию. Поход Антония полностью провалился. Однако он объявил себя победителем, заявив, что отбросил варваров к Каспийскому морю, то есть на самый край земли. Вероятно, Антоний также мечтал о славе великого завоевателя, которого способен остановить только Мировой океан.

В 68 году н. э., в последний год своего правления, император Нерон подготовил поход против Кавказской Албании, чтобы захватить так называемые Каспийские ворота – узкий проход между горами и морем в районе современного Дербента. Для этого был сформирован легион из отборных рекрутов, который Нерон назвал фалангой Александра Великого. Очевидно, и этот поход в представлении его организаторов был завоеванием Востока вплоть до Мирового океана. Нерону пришлось отказаться от задуманной авантюры: против него выступили армия и преторианцы.

Таким образом, для знаменитых римских полководцев и правителей Каспийское море было желанной, но недостижимой целью, объектом и одновременно пределом их бесплодных честолюбивых вожделений. И коли так, простому римскому офицеру Юлию Максиму удалось добраться туда, куда не смогли дойти могучие вожди во главе своих армий.

Но как он вообще там оказался? Разумеется, римский центурион мог очутиться в другой стране за тысячу километров от своего обычного местопребывания только по приказу императора. Юлия Максима могли послать туда как дипломата либо как разведчика-нелегала. Местоположение надписи исключает дипломатическую версию: она высечена не на пути из римских владений в столицу Кавказской Албании, а между столицей албанов и парфянскими владениями. Римский дипломат вряд ли мог оказаться в таком месте. Как считает британский профессор Дэвид Браунд, Юлий Максим, как многие другие центурионы, был разведчиком.

Но зачем Домициану понадобился разведчик-нелегал в стране, не имевшей ни общей границы с Римской империей, ни постоянных торговых и культурных связей? Даже находка римской монеты на западе Азербайджана – целое событие, а на востоке их и вовсе нет. Здесь остается лишь строить догадки. Вероятно, миссия Юлия Максима была связана с постоянным противостоянием Рима и Парфии, перераставшим время от времени в открытые столкновения.

В начале правления Веспасиана Флавия (69–79), отца Домициана, парфянский царь Вологез I (51–79) придерживался по отношению к Риму политики благожелательного нейтралитета. Он не воспользовался тяжелым положением Римской империи, терзаемой восстаниями и междоусобными войнами. И когда на Парфию напали орды аланов (предков нынешних осетин), Вологез обратился к Веспасиану за помощью. Юный Домициан требовал, чтобы именно его поставили во главе экспедиционной армии, которую пошлют на помощь парфянам. Однако Веспасиан отказал царю в его просьбе. В отместку Вологез после ухода аланов поддержал выступление самозванца Лже-Нерона, но римляне дали ему достойный отпор.

В правление Домициана (81–96) новых столкновений с Парфией не было, но ситуация по-прежнему оставалась напряженной. Она особенно обострилась после 84 года н. э., когда на смену победам над германцами, за которые Домициан получил почетное имя Германик, пришли тяжелые поражения на Дунае в войнах с даками. В это время в Гобустане и появилась латинская надпись.

Домициан, правитель очень предусмотрительный и осторожный, не мог не опасаться войны на два фронта в случае нового вторжения парфян. Он должен был застраховаться от такой ситуации, не отвлекая при этом на Восток легионов, столь необходимых на Дунае. Домициан воспользовался уловкой императора Тиберия (14–37), которого считал мудрейшим правителем и чьи мемуары постоянно перечитывал. Когда у Тиберия испортились отношения с парфянами, он, не желая впутываться в войну, подкупил правителей Иберии (нынешняя Восточная Грузия) и Кавказской Албании, чтобы те пропустили через горные проходы сарматов – кочевые ираноязычные племена, среди которых были аланы. Правители открыли Каспийские и Кавказские ворота (так называли Дарьяльское ущелье). Пройдя через них, сарматы вторглись в Парфию и учинили страшный разгром, заставив ее забыть о войне с Римом.

При Домициане Кавказскую Албанию уже возглавляли цари из парфянской династии Аршакидов. На случай если с ними не удастся договориться, императору важно было узнать, крепко ли стерегут путь вдоль Каспия и особенно Каспийские ворота, и если да, то нет ли каких-либо обходных путей. В связи с этим римский центурион с несколькими спутниками и мог появиться на побережье Каспийского моря. Не исключено, что Юлий Максим представлялся греческим купцом родом из Парфии (где жило немало греков) или бродячим лекарем, а сопровождавшие его воины – чужеземными рабами-охранниками.