Карим Рашид: гость из будущего

На протяжении своей карьеры дизайнер Карим Рашид придумывал новые футуристичные образы для ламп и диванов, ваз и туфель, стульев и бутылок. В его портфолио более 2500 предметов, а еще интерьеры, здания, арт-объекты. Мы встретились с ним в Баку, куда именитый американский дизайнер прилетел провести мастер-класс и поговорить с коллегами о дизайне. 

Фото: Архивы пресс-служб

БАКУ: Вы известны своим эффектным стилем и любовью к ярким цветам. Не показался ли Баку созвучным вашей эстетике?

КАРИМ РАШИД: Вы знаете, я не думаю, что у меня есть какой-то особенный, выдающийся стиль. Моя работа – создавать прогрессивные проекты, которые оптимизируют человеческий опыт и повышают качество жизни. Что касается Баку, то пока я могу рассуждать только теоретически – я прилетел в два часа ночи и еще ничего не видел. Но знаю, что здесь есть большое желание делать интересные современные проекты – и в архитектурном смысле здесь много таких. Хотя бы аэропорт – очень впечатляет. И это желание идти вперед, перебрасывая мостик от истории к будущему, мне кажется свидетельством того, что люди думают современно.

БАКУ: А можно ли говорить о стиле города?

К.Р.: Стиль – как косметика. Если завтра мне предстоит построить здание в Баку, нужно будет удерживать в поле зрения множество факторов, начиная от света и климата и заканчивая человеческими паттернами – всё это входит в понятие «дизайн». А стиль – это то, что на поверхности. Кроме того, я всегда стараюсь привнести в проект дух места, так, чтобы он был оригинален, – а я, к слову, в текущий момент веду проекты в 53 странах.

БАКУ: Как вы думаете, существование в ярких цветах отражается на мироощущении?

К.Р.: Смотрите, в природе существует около 16 тысяч цветов, и мы способны различить их. Взгляните на насекомых, на птиц – это же фантастика, какие изумительные цвета! Но возникает очень странная, на мой взгляд, ситуация: человечество боится цвета. Даже я сижу здесь, и мне кажется, что вокруг очень много ярких цветов, – наверное, это кое-что говорит о национальной культуре, потому что в большинстве мест в мире цвет отторгается. Даже удивительно: существуют страны, исторически известные своей многоцветностью, – скажем, Чили, где я сейчас работаю, или Бразилия, Мексика. Когда-то они были очень красочны, а сейчас стали совершенно монохромны. Люди там теряют часть своей культуры.

Так или иначе, возвращаясь к вашему вопросу: цвет – это мощный феномен, он похож на вкус. В еде мы различаем сотни оттенков, так почему же мы их не различаем в цветах? Почему, когда я езжу по миру, по большей части вижу один и тот же серый бетон?

«Возникает очень странная, на мой взгляд, ситуация: человечество боится цвета»

photo0
photo1
photo2
photo
Фото: Архивы пресс-служб


БАКУ: Вы слышали про новый цвет – the blackest black («самый черный черный»), – запатентованный на днях Анишем Капуром?

К.Р.: Нет, не слышал. Но про черный цвет я вам так скажу. У него, безусловно, есть свое место в культуре, но все же мы слишком легко приняли его глобально в свою цивилизацию в последние 20 лет. Когда я был тинейджером, никто не одевался в черное, кроме панков – настоящих панков, анархистов. А сейчас все носят черный, это стало глобальной униформой.

Аниш Капур, значит, говорите? Ну я рад за Аниша Капура, я тогда сделаю the pinkest pink («самый розовый розовый»).

БАКУ: А материал влияет на жизнь так же, как цвет?

К.Р.: Абсолютно. За те годы, что я занимаюсь дизайном, – а это уже почти 35 лет – я почти всегда отдаю предпочтение полимерам, пластику. Пластик я люблю по двум причинам. Во-первых, можно придать объекту любую форму, которую невозможно создать в другом материале. Во-вторых, из него можно делать доступные, демократичные вещи: стул, бутылку, часы – все что угодно. Сейчас, когда мир вступил в период нефтяного кризиса, когда мы начали осознавать, что и пластик токсичен, я все больше и больше работаю с биоразлагаемой экологичной пластмассой и пластмассой, произведенной из альтернативных материалов – например, тростникового сахара. Пластик для меня всегда останется самым интересным, но я, конечно, уважаю и другие материалы, много работаю с ними. Все зависит от задачи. Если я делаю дизайн, скажем, для станции метро, то должен найти очень прочные и долговечные материалы.

photo
photo
photo
photo
Фото: Архивы пресс-служб


БАКУ: Что для вас интереснее – создание предмета или интерьера?

К.Р.: Интерьеры. Я сделал уже много предметов, тысячи; я так набил на них руку, что даже немного утомился. Сейчас занимаюсь дизайном зданий: в настоящий момент у меня в работе 11 разных по всему миру. Это довольно новая для меня область и очень увлекательная.

Создать дизайн для предмета и для здания – совершенно разная работа. Когда я придумываю вазу, это просто емкость для воды. Она может быть какой угодно, с ее формой можно играть, использовать разные материалы. И совсем другое дело – придумать отель, в котором человек проведет два-три дня, и сделать так, чтобы это стало для него приятным временем. Так, чтобы все слаженно работало, чтобы в отеле была добрая энергия, чтобы он вдохновлял человека. Я искренне убежден, что любой современный проект должен вдохновлять, чтобы человек чувствовал себя внутри него живым. Мои отели такие... прогрессивные, яркие, с характером. Я иной раз удивляюсь девелоперам, которые берут на себя риск строить их. Несколько лет назад я оформлял совершенно сумасшедший отель в Берлине для NH Hotel Group, и NH очень нервничали перед запуском, очень, но отель стал крайне успешным, едва ли не первым в городе.

БАКУ: Есть ли у вас профессиональная этика? Существуют ли проекты, за которые вы ни за что не возьметесь?

К.Р.: Скажем, мне предлагали сделать ружье, и я отказался. Я бы отказался от любого предложения, связанного с насилием. Давайте я расскажу, что мне вообще не нравится в дизайне. Мне не нравится, когда дизайн пытается быть производным от истории. Дизайн по определению работает с современностью, старается облечь ее в форму и ищет актуальные решения. Если я делаю пластиковый стул, я использую новые технологии, новые материалы, что-то очень легкое. Если человек делает, скажем, канделябр, он только воспроизводит прошлое. Мне кажется, возвращаться в прошлое не нужно, в мире и так уже слишком много удобного, зачем его еще копировать? Дизайн должен двигать нас вперед. Об этом, собственно, и профессия – об эволюции человеческого быта.

БАКУ: На фоне всего того, что уже существует, чего, на ваш взгляд, не хватает современному миру?

К.Р.: Действительно, существует уже столько всего в стольких областях, что, пожалуй, нужны изменения на глобальном уровне. Мы все должны стать более ответственными. Многие компании производят товары – делают, делают, делают. Производство – дорогой, утомительный, токсичный процесс, и нужно бы задуматься о том, что нам действительно нужно. Наступившая цифровая эпоха – это, кстати, любопытно – дает больше возможностей, чем физический мир. Причем лучших возможностей. Виртуальная реальность с этой точки зрения – хорошая штука, потому что она дематериализует мир. Мы можем потреблять меньше и делать больше. У меня вообще есть теория, что виртуальная эпоха наступила, чтобы спасти планету. Потому что для нее требуется одна десятитысячная той энергии, которая нужна физическому миру. А людям в первую очередь нужно общение – и это одна из возможностей, которые виртуальность представляет.

Комб-хаус на выставке Le Marche в Каире. Фото: Архивы пресс-служб
Бассейн в отеле Semiramis, Греция. Фото: Архивы пресс-служб

БАКУ: Как вы думаете, дойдет ли когда-нибудь до того, что вы будете создавать межпланетный корабль – или хотя бы боулинг-станцию на Луне?

К.Р.: Шутки шутками, но я могу сказать, что сейчас работаю на новую компанию, выпускающую джеты, и по ее заказу разрабатываю интерьер для нового самолета. Это будет очень быстрый самолет, который сможет преодолевать расстояние от Лондона до Нью-Йорка за предельно короткое время. Еще я работаю над секретным проектом, о котором не могу сейчас распространяться, могу лишь сказать, что это будет ультраскоростное транспортное средство. То есть кое-что в этой области уже происходит. Я вообще думаю, что через 20 лет все машины будут летать и наш мир очень изменится. Это особенно интересно для дизайнеров, потому что именно мы придаем форму этому миру – более удобную, более быструю, более эффективную.

БАКУ: Процесс работы над проектом долгий? Насколько конечный вариант обычно отличается от первоначального?

К.Р.: Обычно финальный вариант почти такой же, как изначальный. А вся работа в промежутке – пустая трата времени. Серьезно.

БАКУ: Лежат ли у вас наброски, про которые вы думаете, что их время еще не пришло?

К.Р.: Много! Интересно, что вы об этом спросили. К примеру, три года назад я готовил презентацию для одного итальянского бренда, который занимается освещением. В ней было много скетчей, идей, вариантов, и в последний момент я вспомнил о лампе, которую придумал еще студентом, когда мне было 19 лет. И представьте, из всех моих рисунков они выбрали именно эту лампу – и она, так сказать, увидела свет, когда мне было 52 года! В моих архивах хранится огромное количество набросков, которые я, случается, вытаскиваю, показываю клиентам, и именно их выбирают и отправляют в производство. Думаю, моя проблема в том, что иногда я слишком опережаю время. Или бывает наоборот – я вдруг вижу что-то абсолютно идентичное моему проекту, лежащему в архиве, кто-то другой это сделал. Такое тоже случается, ведь многие дизайнеры думают в одном направлении.

«Мне не нравится, когда дизайн пытается быть производным от истории. Дизайн по определению работает с современностью»

БАКУ: В своем быту вы окружены вещами «от Карима Рашида»?

К.Р.: Да, абсолютно. Нож и вилка, тостер, холодильник, посудомойка. Всё в моем доме – это я сам. Мне даже не приходит в голову, чтобы в нем было что-то не моего авторства. Даже телевизор я сам когда-то создал для Samsung. Я живу в моем собственном большом эго.

БАКУ: Какой самый необыкновенный отзыв вы получали на свою работу?

К.Р.: Сложно сказать... Случается, люди ненавидят мои работы. Было несколько вещей, за которые мне было стыдно: я делал проект, он выходил на рынок, и я вдруг обнаруживал, что уже существует что-то очень похожее. Для меня это худшее, что может произойти, потому что я полностью выкладываюсь ради того, чтобы сделать оригинальный проект. Я думаю, именно в этом заключается работа художника – стремиться к тому, чтобы создать что-то свое, оригинальное. Все хотят сделать новое, и я не исключение, потому что только тогда все обретает смысл.

Фото: Архивы пресс-служб
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»