На излете зимы моя мама часто повторяла старую азербайджанскую поговорку «Март чыхды – дерд чыхды». Мол, немного уже осталось потерпеть, март пройдет – и все беды уйдут.

Абшеронская погода или непогода — кому как нравится – может особенно непредсказуемо проявить свой ветреный нрав в конце зимы. То беснуется напоследок, вдувая в Баку и бакинцев гриппозное нездоровье, то, словно забегая вперед месяца на два, одарит удивительно тихими теплыми вечерами.

Надо сказать, что отношение к этому месяцу в моем народе совершенно особенное. Говорят, добрый март – добрый год. Будто он не один из месяцев календаря, а чуть ли не живое существо, обладающее силой едва ли не сакральной. И это неслучайно. К концу марта зима оттаивает. Оттаивают и сердца человеческие, даже самые изверившиеся наполняются новыми надеждами. Ибо минует март, минуют все беды, и наступает весна, светлый праздник Новруз – время исполнения желаний.

По прошествии марта традиционно начинается пора сватаний, жениховств, девишников и прочих приятностей, связанных с делами сердечными и продолжением рода.

На нашей старой улице Мирзы Фатали, во дворе чуть ниже Шор хамамы, что означает Соленая баня, хотя вода там вполне пресная, росла девочка Ругия, которую мальчишки дразнили «кюрян» – «рыжая». Но дразнили, когда Ругия находилась на дистанции, достаточной для отрыва. Потому что, догнав дразнящего, «рыжая» могла и пребольно оттаскать за волосы, независимо от их цвета, а могла и в глаз дать обидчику. Такой вот не вполне девичий был у нее нрав. И склонность к играм недевичьим, вплоть до уличного футбола, от которого ее как-то с трудом оторвала мать.

Однажды пришел новый март, и юношество улицы Мирзы Фатали ахнуло, обнаружив, что угловатая девчонка в одночасье стала красивой девушкой. А то, что глупые мальчишки называли «кюрян», – это ниспадающие на плечи тяжелые волны медно-золотых волос. Когда в них играло солнце, они, казалось, пылали и искрились, как костер. И глаза, темно-карие, почти черные, глядящие на мир одновременно дерзко и доверчиво, и сводящие с ума стать и грация, о каких в сказке говорится: «Выступает, будто пава».

Таких как Ругия, с нехарактерным золотым свечением волос, среди преимущественно брюнетистого окружения в Азербайджане зовут Сары гялин. Есть очень красивая старинная национальная песня с таким названием. В ней из узора слов «Не заплетают конец косы, не срезают розу в росе …» вырастает зримая и печальная метафора не судьбы, невозможности счастья быть вместе. Потому что неровня. Оттого и печаль влюбленного юноши: «Не отдадут тебя за меня, Сары гялин, не отдадут!..»

Народные песни отражают и обобщают опыт народной жизни. Но они далеко не всегда учитывают силу реальных характеров и чувств. Что собой представлял характер Ругии, я уже попытался обрисовать. Еще добавлю, что Ругия никогда не лукавила, даже в малом, и если говорила: «Я это сделаю» – можно было не сомневаться, что именно так оно и будет. К сути нашего повествования данная черта характера златовласой девочки имеет самое прямое отношение.

После того памятного марта, когда молодых людей, и не только, с улицы Мирзы Фатали ослепило сияние ее волос, в дом к девушке зачастили депутации свах. Для мамы Ругии их визиты неожиданностью не стали, поскольку опытные свахи, как бы случайно встречавшие ее то на базаре, то в поликлинике, уже давно вели прицельные разговоры на тему «у вас товар, у нас купец». Естественно, достоинства и перспективы «купца» описывались только в превосходных степенях. Перед непосредственным же сватовским визитом уважаемых женщин мама уединялась с Ругией для долгой беседы, а потом удрученно сообщала пришедшим: «Того, что вы хотите, у нас нет».

После третьего такого случая для долгого разговора с дочерью закрылся в комнате уже папа, Абдулла киши. Вышел взбешенный и в сердцах бросил жене: «Она, видите ли, учиться хочет дальше. Как будто я не вижу, что дело совсем в другом! Кто ей голову задурил? Почему я не знаю? А ты куда смотришь? Очень плохо ты следишь за девчонкой, вот что я тебе скажу!» Потом, немного успокоившись, добавил: «В эту субботу придут из дома …» – и, назвав очень известную и уважаемую в городе фамилию, велел жене серьезно поговорить с дочерью и подготовиться к встрече. «И чтобы фокусов не было. Я благосклонно отнесся к их предложению». Мама все так и передала дочери и вновь получила отказ. «Но почему, доченька?» – «Потому что дала слово другому».

Мама аж задохнулась от возмущения, начала было гневно: «Как ты могла? Не спросясь родителей…», но осеклась, наткнувшись на непреклонный взгляд. «Кто он?» Ругия назвала. Оказалось, парень учился с ней в одной школе, двумя классами старше, а сейчас курсант отделения судовождения бакинской мореходки. «А что у них за семья?» – «Отец умер». «Ай! – сокрушенно всплеснула руками мама. – Еще и сирота! А мать-то у него есть?» «Очень хорошая женщина, – улыбнулась Ругия. – Как ты».

Я так хорошо знаю эту история потому, что «кюрян» Ругия, рыжая Сары гялин, была дочерью сестры моей мамы, Сарии ханым. Подружился я позже и с ее мужем – Салимом. После бакинской мореходки он недолго работал на Каспии, потом стал капитаном дальнего плавания, ходил на сухогрузе по морям-океанам, повидал разные страны, заработал хорошие деньги и снова вернулся на Каспий. У них сложилась отличная семья, из тех истинно бакинских, где живут мир, согласие и уют.

А в конце марта, с которого я начал рассказ, сразу после продолжительной беседы с дочерью Сария ханым вступила в длительный переговорный процесс с Абдуллой киши. Моя мама, конечно, знала от сестры, что в ту ночь она говорила мужу и что от него выслушала в ответ. Сары гялин в это время сидела в своей комнате тихо, как мышка в норке. Заплаканная Сария ханым пришла к ней в три часа ночи и спросила: «У твоего сироты эльчи хотя бы есть?» Эльчи – это сваты. «Есть, – улыбнулась рыжая. – У него тетушек – пол-улицы Полухина».

Дальше все пошло, как заведено издавна. В назначенный день пришли эльчиляр – три женщины от дома Салима, познакомились с тетей Сарией; им подали сладкий чай, означавший чрезвычайно важный переход взаимоотношений в совершенно новое качество.

Сладкий чай при сватовстве – это «да», это согласие, зеленый свет. Потом был нишан – «маленькое» обручение с отменным застольем. Я тоже там был, видел, как окольцовывали нашу золотую птичку.

Потом последовала череда угощений и подношений, когда из дома жениха в дом невесты и обратно курсировали хонча – нарядные подносы с подарками, а подарки – это сладости и отрезы на платья, сорочки и духи, украшения…

Невесте дарят все нужное, кроме обуви; ее в дом невесты уже после «большого» обручения приносит свекровь. Весь процесс неспешный, торжественный, с чаепитиями и застольями, во время которых аксакалы и прочая новая родня лучше узнают друг друга.

За неделю до свадьбы тетушки, сестрицы и подружки собираются на девишник с обрядом хна яхды – помазание ладоней и запястий невесты хной, что символизирует грядущую счастливую совместную жизнь. Я не удержался и сказал Ругии: «Ты только голову свою рыжую не мажь хной, а то запылаешь». Она как в детстве, когда за слово «кюрян» могла обидчику вмиг фингал поставить, замахнулось было – и расхохоталась. Спустя много лет, когда я спросил, не страшно ли ей было тогда пойти против воли отца, она ответила: «Салим сказал, что никогда никому не отдаст меня, если я его полюблю. А я только одного боялась: что он мне этих слов никогда не скажет. Вот что страшно было, понимаешь?»

Что касается Абдуллы киши, он Салима с той поры называл сыном.