East of Eden: Риад Маммадов выпускает альбом-диптих

Риад Маммадов в новом музыкальном проекте соединяет Восток с Западом, а прошлое – с настоящим. Два альбома авторских сочинений – East of Eden и East of Eden II – выходят завтра на французском лейбле Evidence.

Пианист и композитор Риад Маммадов известен как местной, так и международной аудитории. Он постоянный гость ведущих музыкальных площадок Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. Также на протяжении многих сезонов Маммадов выступает как приглашенный солист проектов musicAeterna под руководством Теодора Курентзиса. Именно с подачи этого признанного дирижера и зародился новый, пока самый амбициозный проект Маммадова – два альбома под названием East of Eden («К востоку от рая»).

В этом проекте рассматривается искусство мугама от периода мусульманского Ренессанса до современности через различные композиторские и исполнительские техники. В двух альбомах шесть произведений, в числе которых интерпретация азербайджанской народной песни «Лачин». В композициях звучит не только фортепиано, но и контрабас, бас, ударные, а также традиционные музыкальные инструменты тар и нагара. За западноевропейский вокал отвечает хор Questa Musica, за восточный – ханенде Эхтирам Гусейнов. Альбомы East of Eden выпускает французская студия Evidence, входящая в семейство лейблов Little Tribeca. Риад Маммадов рассказал в интервью журналу «Баку» о своем уникальном проекте.

БАКУ: Как и когда был задуман этот проект?

РИАД МАММАДОВ: Это произошло в 2015 году, когда Теодор Курентзис пригласил меня быть специальным музыкальным советником церемонии открытия I Европейских игр в Баку. Я в то время готовил большую выпускную квалификационную работу по современному музыкальному искусству Азербайджана и рассказывал Теодору об этом. В Берлине, в студии Funkhaus, мы записывали Сибелиуса, Уолтона, кажется, Дебюсси и азербайджанскую симфоническую музыку – Узеира Гаджибейли и Кара Караева в аранжировке его сына Фараджа Караева. Это и подтолкнуло меня к тому, чтобы реализовать свой проект не только в теории, но и на практике.

БАКУ: Насколько он для вас личный, учитывая вашу биографию и творческий путь?

Р.М.: Окончив Московскую консерваторию и две аспирантуры, я пришел к азербайджанскому мугаму в своих сочинениях – в том числе через западноевропейскую традицию и русскую фортепианную школу. У мугама есть несколько способов раскрытия. Это сам жанр, лад, его звуковая выразительность, искусство интерпретации и исполнительская выразительность. Поэтому я рассматриваю мугам в комплексе, в неразрывной связи со всей его богатой музыкальной палитрой. И школа Генриха Нейгауза тоже сыграла здесь очень большую роль.

БАКУ: В проекте East of Eden, по вашим словам, вы ищете будущее в прошлом.

Р.М.: Это касается и звучащих в композициях текстов средневековых поэтов и мыслителей, и самой музыки. Неразрывная связь времен обнаруживается в том числе в самом звучании. Перед нами стояла задача соединить на записи большое количество неоднородных инструментов, в том числе классических и народных. Например, тар и рояль – они даже не из разных миров, а из разных вселенных. Мы пытались сделать так, чтобы инструменты разговаривали друг с другом и с точки зрения звукового полотна, и с точки зрения единой концепции. Мы хотели получить «винтажное» звучание, похожее на запись на немного устаревшей магнитной ленте. Это и есть то самое будущее через прошлое.

БАКУ: Обложки, сделанные именитыми художниками, определенно отражают стилистику альбомов и несут в себе образы, помогающие музыке раскрыться. Расскажите о них, пожалуйста.

Р.М.: Обложки альбомов сделали художники Айдан Салахова и Евгений Дедов. Оказалось, образы и смыслы, важные для меня в музыке, занимают значительное место и в их творчестве. Так, размышления о Востоке и Западе, вчера и сегодня, женском и мужском принимают не только музыкальную, но и визуальную образную форму. Это позволяет говорить в контексте проекта о синтезе не только многих жанров, но и многих видов искусства.

БАКУ: Насколько сложен был процесс записи?

Р.М.: Над проектом мы работали на протяжении трех с половиной лет. Соединить на одной звукозаписывающей студии такое количество разных инструментов всегда непросто. И с точки зрения общего звучания европейский джаз – совершенно другая среда в сравнении с народной музыкой. Огромная работа была проведена во время предпродакшена – мы тщательно выбирали, на какие микрофоны писать, как их расставить, слушали отдельно каждый инструмент, чтобы понять, насколько они взаимодействуют друг с другом. А затем очень долго «докручивали» запись, чтобы получить одну повествовательную историю, где все инструменты говорят на одном языке и вместе с тем на разных.

БАКУ: Каким для вас было бы идеальное восприятие публикой этого проекта, выходящего за пределы музыки?

Р.М.: Знаете, я никогда не думаю об этом. Потому что в любом проекте важны другие аспекты: насколько ты искренен в процессе создания, насколько музыка становится трафаретом образа мысли и чувства прекрасного. Приходит момент, когда нужно ее отпустить, передать публике и забыть. А дальше начинается взаимодействие этой музыки со слушателем. Его реакция и восприятие – уже не моя зона ответственности, но я могу и должен нести ответственность за то, как эту музыку напишу.

separator-icon
Рекомендуем также прочитать
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»