200 лет назад началась массовая миграция немцев на окраины российской империи. в историю Азербайджана немецкие переселенцы вошли не просто как национальное меньшинство: благодаря их трудолюбию, упорству и умениям и без того цветущий край стал образцом рачительного хозяйствования, а отношения двух народов – примером глубокого взаимного уважения.

Вюртембергское королевство среди множества германских государств начала XIX века выделялось в первую очередь своим королем – и не только потому, что Фридрих I был одним из самых высоких людей Европы (211 сантиметров). Властитель Вюртемберга даже по меркам своей эпохи был фигурой, мягко говоря, спорной. Деверь российского императора и генерал русской службы, он воевал против России на стороне Наполеона, за брата которого отдал свою дочь. Когда Наполеону стало похуже, Фридрих переметнулся к его врагам, подтвердив у них свой полученный от Бонапарта титул короля.

Добро бы все эти фиоритуры шли на благо подданных. Увы, Вюртемберг был едва ли не самой несчастной землей из населенных немцами. Войны, налоги, рекрутские наборы и неурожай – только половина беды. В Вюртемберге раскололась лютеранская церковь. Вникать в детали конфессиональной распри сейчас уже не имеет большого смысла – важно, что сразу после окончания наполеоновских войн огромное количество жителей Вюртемберга мечтало покинуть родину. Прагматики выбирали Америку. Те, кто мечтал о рае, смотрели на Кавказ – оттуда, в конце концов, было рукой подать до Палестины. Первые вюртембергские швабы появились в России в 1817 году.

Здесь их ждали: почти каждый российский император издавал какой-нибудь эдикт, направленный на привлечение иностранцев. Александр I особенное внимание обращал на земледельцев и, главное, виноградарей – эту культуру русские не возделывали. Жители Южной Германии знали в этом толк и охотно соглашались на переезд, тем более что условия были сказочными: 60 десятин земли на семью (с возможностью покупать дополнительную), освобождение от налогов на десять лет, значительная материальная помощь («Каждая семья получила по прибытии в 1818 г. по 125 руб. на постройку дома, 70 руб. на сельскохозяйственные орудия, 105 руб. на посев, 100 руб. на приобретение скота, итого – 400 руб. асс. (и в Одессе было выдано им по 500 руб. – на повозки, лошадей, фураж). В течение года выдавались «кормовые деньги» да 2 тыс. руб. государственного кредита»).

Добирались долго: из Ульма в Измаил, там зазимовали в уже существовавших немецких колониях. Весной отправились дальше, впрочем, не все: из семисот семей триста остались на берегу Черного моря. Часть остановилась в Грузии, остальные дошли до окрестностей Гянджи.

Новые колонии назвали по-немецки: Еленендорф и Анненфельд, в честь сестер императора Александра.

Нелегкое начало

Начинали, разумеется, трудно. Вырыли землянки, тяжело пережили первую зиму. Через несколько лет на эти земли пришла война – между Россией и Персией. Немцы укрылись в Елизаветполе, по возвращении пришлось начинать все заново. Пожалуй, лишь лет через 15 после переселения жизнь наладилась так, как мечтали когда-то в родном Ройтлингене.

На территории Азербайджана немцы выращивали в основном пшеницу, ячмень, просо и виноград. О том, насколько успешно крестьянствовали швабы, можно говорить в пудах зерна, бочках вина, суммах уплаченных налогов (кстати, к 1875 году Еленендорф и Анненфельд полностью вернули государству все кредиты) и прочих цифрах. А можно напомнить, что уже в 1823 году в Еленендорфе была открыта школа, а в 1832 году – каменный молельный дом и здание пастората: о таких вещах в нищих общинах не думают.

В 1854 году заложили первый камень в основание великолепной кирхи Святого Иоанна, и ныне украшающей центр Гёйгёля (так сейчас называется Еленендорф). О том, какое значение это имело для жителей, можно судить по небольшому замечанию местного учителя: «Колонисты очень строго придерживаются церковных обрядов. Редко они пропускают богослужение и смотрят с предубеждением на всякого, кто не посещает аккуратно церкви. Как только раздается перезвон колоколов, все члены семейства направляются в церковь».

Флагманами, если так можно выразиться, местной индустрии были две семьи – Форер и Гуммель. Христофор Форер и Христиан Гуммель были чуть ли не первыми детьми, рожденными в Еленендорфе. Вместе росли, почти одновременно занялись виноделием и винокурением. Даже фирмы у них назывались однотипно – «Братья Форер» и «Братья Гуммель». Это были крупные хозяйства – у Форера перед Первой мировой было около 3000 десятин земли, из них 600 занимали виноградники. К этому времени их продукция была известна по всей России, шла и на экспорт. Вино Гуммеля получало золотые медали в Париже и Бордо.

Третьим крупным игроком на основанном немцами рынке местного виноделия был кооператив «Конкордия». Его основали в начале XX века, это было уже не семейное, а коллективное предприятие – потому, кстати, и уцелело после установления советской власти (в отличие от фирм Форера и Гуммеля). «Конкордии» предстояло сыграть в истории немцев на их новой родине особенную роль.

Добрые соседи

Как и многое другое в Российской империи, немецкие колонии перед мировой войной достигли своего расцвета. Это было уже не два, а полдюжины поселений с общим населением около 15 тысяч человек. Увы, неприятности для немецких переселенцев начались еще до революции: в рамках борьбы со всем германским было принято решение о коллективной депортации их в Сибирь (да, это вовсе не сталинское ноу-хау), которое, впрочем, осталось не вполне реализованным – отчасти из-за наступившей революционной катастрофы, отчасти из-за заступничества азербайджанской общественности. Член Гянджинской городской думы Алекпер бей Рафибейли писал елизаветпольскому губернатору Ковалеву: «Мы, азербайджанцы, изучили указ царя, и наш народ возмущен этим указом. Если Россия ведет войну с Германией далеко от нас, то в чем виноваты здешние немцы? Они не отказываются от призыва и от помощи армии. Конфискация имущества и высылка их в Сибирь не соответствуют ни закону, ни совести».

Перемены в жизни огромной империи немцы встретили не то чтобы равнодушно, но без особых эмоций уж точно. «Более всего их интересовал вопрос, кому теперь платить налоги», – пишет современный историк. В парламенте Азербайджанской Демократической Республики за немецким меньшинством было зарезервировано одно место, его занял бакинский инженер Лоренц Кун (а его брат Роберт был шульцем, то есть старостой Еленендорфа).

9 июня 1919 года в республике отмечали столетие переселения немцев в Азербайджан. Выступая по этому поводу в парламенте, Кун заявил: «Ни разу не были нарушены самые искренние добрососедские отношения; немцы АДР спокойно смотрят в свое будущее, твердо веря в сохранение собственной национальной самобытности и продолжение мирной трудовой жизни, работая на пользу и процветание свободного Азербайджана».

Сметенные бурей

Советская власть в первые годы своего существования к национальным меньшинствам (особенно экзотическим, вроде греков или корейцев) относилась добродушно-покровительственно – ну разумеется, после национализаций и прочего раскулачивания. В немецких колониях Азербайджана сперва все шло почти по-прежнему. Кооператив «Конкордия» стал чуть ли не главным местом работы для крестьян-виноградарей, его подчинили Азсовхозтресту, но в целом все занимались привычным трудом: производили вино, водку и коньяки. Работали школы, издавались газеты на немецком, первое время даже не закрывались кирхи. Вчерашний винопромышленник Готлоб Гуммель трудился главным виноделом кооператива.

Но когда на смену романтике революционного братства пришла атмосфера строительства новой империи, гордый и независимый немецкий архипелаг, конечно, быстро стал для власти помехой. Не подлинной – немцы не участвовали ни в белом движении, ни тем более в подпольной борьбе против большевиков, – но моральной. Репрессии против немцев начались еще в начале 1930-х и достигли своего апогея в 1935 году в рамках так называемого дела «Конкордии». Успешнейшее сельхозпредприятие просто разгромили: по мнению НКВД, оно «хозяйственно и политически не соответствовало задачам, стоящим перед социалистическим земледелием в колониях, и, по существу, стало орудием антисоветских и фашистских элементов». Тех влиятельных лидеров общины, которых к «Конкордии» было уже никаким боком не приплести, вроде давно перебравшегося в Грузию Лоренца Куна, просто зачистили в 1937–1938 годах.

От начавшейся войны никто в Советском Союзе ничего хорошего не ждал, но немцы, понятно, оказались на особом счету. 8 октября 1941 года Сталин подписал совершенно секретное постановление Государственного комитета обороны № 744 «О переселении лиц немецкой национальности из Азербайджана, Грузии и Армении», а Берия три дня спустя – одноименный приказ по НКВД за номером 001487. Ссылка растянулась на десятилетия, лишь в 1955 году, после визита канцлера ФРГ Аденауэра, с немцев начали снимать отдельные ограничения. Сперва их вывели из-под надзора МВД, запретив, однако, возвращаться в родные края, затем, в 1964-м, признали решение о высылке ошибочным, и лишь в 1972 году все ограничения по выбору места жительства были отменены.

Увы, 30 лет – слишком большой срок, и большинство бывших спецпереселенцев осталось в Сибири и Казахстане. Так закончилась история азербайджанских немцев – народа, больше всего на свете любившего Бога, труд и свободу и, к сожалению, заплатившего за эту любовь чрезмерно высокую цену.