Воспоминания Михаила Гусмана «Книга о папе и маме» стали данью теплой и любящей памяти – родителям, отчему дому, родному городу, ушедшей эпохе.

Писать мемуары сложно, а в XXI веке сложно вдвойне: в эпоху тотальной рефлексии кажется немыслимым просто взять чистый лист бумаги и написать: «Я родился такого-то числа в таком-то городе». Но это не значит, что разумному человеку, да еще профессиональному сочинителю незачем писать воспоминания. Любые свидетельства из первых уст бесценны, особенно если этот человек находит для своих мемуаров подачу необычную, чуть отстраненную, позволяющую и высказаться, и избежать иронических сравнений с Юлием Цезарем. Михаил Гусман, известный российский журналист и стопроцентный бакинец по происхождению и по характеру, такую форму нашел. Его мемуары называются «Книга о папе и маме» – и лучшего способа, похоже, не придумаешь, как ни старайся.

Родители Михаила и Юлия Гусманов были людьми в Баку знаменитыми. Соломон Моисеевич Гусман, врач-терапевт, еще до войны, в 30 с небольшим, возглавил медицинскую службу Каспийского пароходства, а в 1941-м совершенно естественно – медслужбу Каспийской военной флотилии. А затем 30 лет работал в больнице в Сабунчи, где имел такую репутацию, что обращавшиеся к нему министры и члены республиканского ЦК соглашались лежать в восьмиместных палатах гусмановского стационара, а отнюдь не в одноместных апартаментах цековской клиники, потому что знали, что выйдут от Гусмана здоровыми. Он водил знакомство с Маяковским и Есениным, Рихтером и Бернесом, дружил сразу с несколькими знаменитыми флотоводцами времен Великой Отечественной. Библиофил и знаток цирка, мастер бильярда и нард, но в первую очередь – врач и друг своих друзей. Не снискав чрезмерных официальных лавров, остался в памяти не только близких, но и пациентов и учеников – их свидетельства приведены в книге Михаила Гусмана во множестве.

Мама, Ревекка Юльевна, всю жизнь звавшаяся, впрочем, Лолой (и именно так – Лола Юльевна – ее имя указано на совместной с мужем мемориальной доске в Баку), и вовсе начинала как драматическая актриса, но, быстро поняв, что это не ее, стала одной из лучших в республике преподавательниц английского языка, как и муж, профессором и заведующей кафедрой. Она научила сотни, если не тысячи людей, но одну ученицу помнит особенно: Любовь Орлова в эвакуации брала у молодого педагога уроки английского, и очаровательному акценту журналистки Шервуд из «Встречи на Эльбе» Орлова обязана именно Лоле Барсук.

Книга состоит (но ни в коем случае на них не распадается) из десятков маленьких герметичных сюжетов: семейных историй, анекдотов, баек, апокрифов. Вот доктора Гусмана обижает пролетавший мимо на папиной «победе» мажор, и сосед профессора по санаторию, академик и Герой Советского Союза, бывший разведчик Зия Буниятов через несколько часов устанавливает личность хулигана и приводит его извиняться – вместе со сгорающим от стыда отцом, разумеется. Вот в маленькой квартире дальнего московского родственника, где по случаю остановились приехавшие в Москву Гусманы, ждут в гости «одного приехавшего кубинца», который оказывается еще никому особенно не известным Че Геварой. А вот молодой Миша Гусман слушает рассказ маститого историка КПСС об обнаруженном побочном сыне Сталина – прижитом, разумеется, в Баку, более того, отлично догадывавшемся о своем статусе, несмотря на скромную жизнь где-то в Поволжье.

Есть в книге еще один герой, очень важный. Дом на улице Петра Монтина (когда-то – Азиатской, а ныне – Аловсат Гулиева), в котором старшие Гусманы прожили всю жизнь, а младшие выросли. Дом, где играли в футбол и слушали Бейбутова (еще одного друга семьи, кстати), где собирались всем двором вечером на свежем воздухе и всем миром на застолья, которые вел лучший в городе тамада – собственно Соломон Моисеевич Гусман; дом, где отмечали равно Новруз, Йом-Кипур и Пасху; дом – микрокосм Баку, города, которому так же, как дому и семье, в значительной степени посвящена эта книга.