Принты на палантинах и шалях Salamakhina – объяснение в любви Азербайджану, его природе, архитектуре, краскам и людям. Создательница бренда Александра Саламахина рассказала «Баку» о том, откуда на ее модели залетели яркие птицы и почему в них так много восточной готики. А также о том, легко ли работать в фешен-индустрии, если ты мать троих детей.

Александра Саламахина молодая, красивая, легкая, ироничная. Что она молода и красива, очевидно всем, кто с ней встречается. А что ироничная – можно догадаться по бизнес-аккаунту ее бренда в соцсетях. Александра продвигает его сама, не прибегая к помощи SMM-профессионалов. И среди красивых картинок платков, скетчей и натюрмортов есть, например, фото кофейной кружки с короной и слоганом «Не жмет». Или плакатик «Жена-художник – горе в семье».

Но что сделаешь, если родилась художником?..

Натура уходящая. И приходящая

«Сколько себя помню, всегда рисовала, – рассказывает Александра Саламахина. – Все школьные тетрадки в каких-то картинках и набросках. Но в художественный институт не пошла: в 1990-е, когда оканчивала 11-й класс, трудно было представить, как можно прожить, занимаясь искусством. Это было немодно, неперспективно, и вообще, казалось глупостью. Родители сказали: займись делом. Я не стала спорить, поступила в Бакинский университет на биологический факультет. Биологию, к слову, тоже любила. А еще подумывала стать криминалистом. Казалось это романтичным – сидеть и рассчитывать траекторию падения капель крови…»

В итоге стала экологом. Как ни странно, эта профессия, вроде бы далекая от прикладного искусства, помогла Александре придумать принты на первых платках. Работа предполагала долгие командировки в регионы – например, на экологический аудит. Вахтенный, или, как сейчас говорят, шифтовый метод: две недели – в Баку, две недели – в полях. Задача – дождаться окончания строительства какого-нибудь объекта, взять образцы воды и почвы и убедиться, что экологии не нанесен урон.

Звучит, впрочем, сомнительно: по полмесяца жить вне дома, да и условия предполагаются самые разные, не всегда подходящие девушке.

Зато Александра увидела азербайджанские поля, и не как турист – из окна машины, пролетающей по трассе. Она наблюдала их в полдень, на рассвете и закате. Небо из отчаянно-синего становилось фиолетово-розовым. Маки из ярко-алых – почти черными. Натура приходила и уходила, подчиняясь извечным законам: день сменяет ночь, весна – зиму. Часто ездили в Евлах, он особенно прекрасен летом: сухая жара, хрусткая тишина, слышно, как от зноя трескается земля, тихо ползет по направлению к Каспию ленивая река Кура, застенчиво розовеет чертополох, в бирюзово-прозрачном небе летают яркие щурки.

Видеть, слышать, осязать, обонять, впитывать, запоминать – этим она и занималась в долгих экспедициях.

«Я до сих пор избегаю шумных сборищ и тусовок. Лучше в поле посидеть, – говорит Александра. – В какой-то момент настолько сливаешься с природой, что она становится частью тебя, а ты – частью ее. А потом всё как-то само собой превращается в наброски. Наброски – в рисунки. Рисунки – в дизайн принта. Принт – в платок».

Из поездок в Евлах, например, родилась шаль из хлопка и шелка «Кюр» («Кура»). Там в бирюзово-прозрачном небе тоже летают яркие щурки, тихо шелестит ива, ползет Кура. В первый раз эта модель вышла пять лет назад, сейчас Александра выпускает ее снова. И очень любит, поэтому носит сама.

Там же, в экспедициях, она впитала основные краски своей страны. Красный – поля Шамахи и Исмаиллы, когда цветут маки: «Это невозможно забыть – алый, колышущийся на ветру остров цветов». Серо-голубой – Каспий и небо. И лазурь с белым – как на мозаиках Южного Азербайджана.

Архитектура: башни колют небо

Одна из самых популярных коллекций Salamakhina – посвящение бакинской архитектуре. Она родилась от восторга.

«В детстве мы с родителями часто приезжали в центр Баку – просто погулять, поесть мороженого. Я смотрела на дом Иса-бека Гаджинского, на дворец Муртузы Мухтарова, на Исмаилию – и натурально замирала от восторга. Эти дома нравились мне даже больше мороженого, которое я обожала. С нетерпением ждала выходных: вот наступит суббота, и я опять увижу красоту, – вспоминает Александра. – Позже, уже в юности, бегала по центру: по делам, в институт, туда-сюда, как все мои товарищи. И все равно всякий раз не покидала мысль, точнее, острая эмоция: как же красиво! Невольно стала рассматривать, размышлять: почему так красиво? что такое гармония? откуда она берется?»

Впрочем, анализировать эту гармонию было почти бесполезно. Разве что попытаться передать ее в принтах, воплотить в шалях и палантинах...

Дом Гаджинского – псевдоготика, классицизм, Восток, модерн. Все стили перемешаны. Башенки устремлены в небо – это в Баку-то, городе плоских крыш, каким он был в начале ХХ века. Архитектор Иван Эдель вдохновлялся узорами древней Ассирии. Крылатые грифоны, они же кони солнечных богов, перекочевали с фасада дворца, который Эдель построил для нефтепромышленника, на шелковый платок Salamakhina. Цветовая гамма та же: синий, беж, все оттенки коричневого. Носить с джинсами – идеально. Грифоны и джинсовая куртка – отличное сочетание.

Дворец Мухтарова – волшебство, нимфы с венками на голове. Словно кариатиды, подпирают головами колонны сводов. На платке Александры Саламахиной они расходятся замысловатым стрельчатым узором, напоминая горгон Версаче. Исмаилия – масштабная восточная готика с древними витражами и советской мозаикой 1920-х годов. Проектировал Иосиф Плошко, вдохновлялся венецианским палаццо на греческом острове Корфу. А через дорогу – Старый город. Полная эклектика – и полная свобода. Платок у Александры вышел такой же мозаичный. Будто в калейдоскопе.

Сейчас шоурум Salamakhina находится в пяти минутах от улицы Истиглалият, где стоит Исмаилия, и в семи минутах от дворца Мухтарова. Не надо никуда ехать, достаточно пройти несколько шагов – и вот они, те самые здания. И тот самый детский восторг.

«Я понимала, что традиционные принты – маки, гранаты – будут более узнаваемыми. Иногда люди смотрят на платки и спрашивают: «Это у вас что, Versace?» Начинаешь объяснять: смотрите, это же дворец Муртузы Мухтарова. «Ах, ну да!»

Впрочем, гранаты и маки Александра тоже рисует – и печатает на платках. Шелковый шарфик Nar истекает гранатовым соком. А на платке Can Nene (Dear Grandma, «Дорогая бабушка») пылают алым маки.

«Еще я люблю чертополох. В апреле-мае в Азербайджане цветет всё: яблони, вишни, миндаль. И почти всё – белым. Один чертополох сиреневый, привносит свой уникальный цвет в общую палитру».

И вот что еще интересно: в принтах Salamakhina обязательно есть элементы, нарисованные от руки. К композициям, полностью созданным на компьютере, Александра относится скептически-настороженно. «Конечно, сейчас всё можно отдать на откуп технике. Но, мне кажется, в этом много «синтетики». В искусстве обязательно должно быть что-то рукотворное. Это как письма, набранные не на клавиатуре, а написанные обычной ручкой. Да, так писать старомодно. Зато такие послания более искренние, что ли».

Палантины, шарфы, платки Salamakhina можно носить, накинув на плечи, повязав на шее, обернув вокруг талии. Использовать как ленту для волос. Или как аксессуар на сумке (кстати, это особенно модно). Даже в качестве браслета. Но как бы вы ни носили этот платок, принт не должен «сломаться», превратиться в бессмыслицу. «Это челлендж для любого производителя, – говорит Александра. – Одно дело – нарисовать, другое – сделать так, чтобы принт был носибельным. С самого начала следует задуматься, чем принт будет брать при любом способе использования. Крупными деталями? Цветовыми контрастами? Или мелким орнаментом по краю, который привлекает внимание, как бы платок ни завязывали?..»

Такое понимание приходит со временем. Опыт подсказывает: для одного принта подойдет исключительно шифон, для другого – лучше шелк и хлопок, для третьего – подумать, в какой ткани и в каком размере рисунок будет работать».

В 2017 году Александра устраивала показ в Париже. Но честно говорит: «Для бренда Salamakhina это отличный опыт, но не хочу делать вид, что наш показ проходил в рамках Парижской недели моды. Он был коммерческим, хотя состоялся в то же время, когда идут шоу Chanel, Dior и прочих великих. Организаторы собрали бренды, арендовали помещение, обеспечили явку блогеров, помогли во всем, что необходимо. Зато я поняла: платки – да, мое. Аксессуары – возможно. Одежда – нет, не стоит даже пытаться. Я не из тех, кто любит навешивать на погоны лишние звездочки».

Почему бы и нет?

От первых пробных коллекций до того, как бренд Salamakhina стал бизнесом, минуло семь лет. Но все же как эколог стала дизайнером платков?

«Да, в общем, почти само собой произошло. Вышла замуж, родила двоих детей, достигла определенного плато в карьере – и все время продолжала рисовать. Потом подумала: «А почему бы и нет? Ты же всегда мечтала. Ну так вперед!» Заниматься чистым искусством не хотелось. Рисовать то, что в лучшем случае украшало бы стены, – тоже. Хотелось, чтобы то, что я делаю, носили, использовали, радовались этим вещам каждый день».

Сама Александра, конечно, носит свои платки. Ее стиль очень лаконичный: белые / черные штаны, той же гаммы майки и кроссовки.

«У меня скучный минималистский гардероб. Скучнее, наверное, только склад мешковины, – смеется Саша. – Но мне так комфортно».

Зато когда черно-белый образ вспыхивает ярким платком, выглядит очень эффектно. Любимые модели для себя – «Загатала» из тонкой шерсти, модель из серии City Lights и та самая лазурно-бирюзовая Kura. Иногда Саша носит их как банданы, не слишком заботясь о прическе. («Кстати, удобно, если нет времени на укладку!») Иногда просто повязывает вокруг шеи: «Как намотала, так и побежала». Но, если вдуматься, это и есть современная жизнь: удобно, практично, тепло, красиво, не требует усилий. Усилия потребуются для другого. Например, для бизнеса. Или воспитания детей. Кстати, как она совмещает бизнес и семью, в которой уже трое (!) детей?

«Если с точки зрения перфекционизма смотреть, никак не совмещаются. Хочешь быть женой, матерью, художником и бизнесменом одновременно и везде получить пятерку – заработаешь нервный срыв. Когда родился средний сын, я не смогла поехать в Англию на вручение диплома. Когда появился младший, не сделала массу нужных для бизнеса шагов, поскольку сидела в декрете, выскакивать из него в работу сложно. А потом разрешила себе получать четверки. Это нормально. Важно понять, какую амбразуру необходимо закрывать первым делом, и кидаться на нее».

Сейчас старшему сыну 15 лет, среднему – 12, младшему – восемь. В моменты, когда Александра была мальчишкам нужнее всего, находилась с ними. В другие моменты отпускала. «Возможно, смогла бы достичь большего, не трать я время и ресурсы на детские болезни, сопли и прочее. Но точно бы не чувствовала себя лучше».

А как насчет ежедневного обеда из трех блюд? «Мы не готовим обед из трех блюд каждый день». Она любит своих детей и мужа каждый день, а для всего остального есть доставка еды. Это современная жизнь. «Не делайте из еды культа. И замечательно, что мой муж придерживается той же точки зрения». Однако в Новруз она обязательно делает пахлаву. «Я ее обожаю, как и все домашние, кроме того, люблю ее готовить».

До Луны и обратно

Ну и самое, пожалуй, удивительное: бизнес-планы Александры Саламахиной не ограничиваются платками и палантинами. С недавних пор у нее появился второй проект. Называется амбициозно: To the moon & back, «До Луны и обратно». Он начался с создания подарочных наборов и постепенно превратился в бренд, выпускающий диффузоры, свечи, парфюмированное мыло и прочие милые вещицы, которые делают любое жилище уютным.