Лето в Баку наступило внезапно, потеснив весеннюю прохладу. Оно пришло в город точно к приезду московского театра с новым антрепризным спектаклем «Невеста напрокат». Знаменитые российские актеры Александр Михайлов, Елена Проклова, Михаил Безобразов, Юлия Такшина и Мария Рассказова разыграли трогательную, пронизанную тонким юмором историю, актуальную во все времена, – спектакль о вечном маятнике раздора–единения отцов и детей.

Я торопилась на интервью с Александром Михайловым, пробегая по нагретым солнцем улицам, а в мыслях находилась в темноте кинотеатра, где прокручивались кадры из фильмов легендарного актера. Чего стоила только роль Павла Зубова в фильме Искры Бабич «Мужики!». Кстати, именно она сделала Михайлова знаменитым: в 1982-м по опросу журнала «Советский экран» он был признан лучшим актером года. В 1986 го¬ду зрители вновь признали его лучшим за роль в фильме «Змеелов». Но самыми любимыми лентами с его участием стали «Одиноким предоставляется общежитие» и «Любовь и голуби».

И вот он, любимый всеми Вася Кузякин из комедии Владимира Меньшова «Любовь и голуби», он же Александр Михайлов, стоит на улице Хагани перед Театром русской драмы. Ни взгляд, ни поза актера не выдавали в нем звезду, но при всей простоте и скромности он был издали заметен на бакинских улицах благодаря высокому росту. До спектакля оставалось много времени, и в тишине фойе началась беседа.

– Александр Яковлевич, вы проживали целую жизнь в каждом фильме, новой роли. Это тяжкий труд? Труд ли вообще?

– Конечно, труд, но и счастье. Когда среди 95 процентов работы в поту и крови вдруг забрызжет мгновение света – это счастье необыкновенное. У меня два раза в жизни такое было. Когда стоишь на одном уровне со зрителем и понимаешь, что можешь делать с ним все что угодно, – абсолютное владение залом. Это удивительное ощущение длится какие-то секунды, может быть, минуты. Но не исчезает постоянное желание поймать этот момент, вернуть его.

На что похоже это ощущение? Актер говорит – на разряд искры, создающей дугу между тобой и зрителем. В такой момент весь зал превращается в одну большую волну, реагирующую на каждое твое движение. С Михайловым такое происходило в постановке «Идиота», где он играл князя Мышкина, и в «Иване Грозном».

В роли Ивана Грозного Михайлов пережил не только актерскую драму. После этой роли он понял, насколько продуманно и осторожно надо высказывать всякое слово или мысль, потому что произнесенное может материализоваться. Он долго настаивал на том, чтобы из названия спектакля «Смерть Ивана Грозного» убрали первое слово. Даже вставал на колени перед руководителем Малого театра Юрием Соломиным. Разве нет закономерности в том, что шесть артистов, игравших эту роль в разных театрах и картинах, скоропостижно ушли из жизни? Отец Боярского умер в костюме Грозного на генеральной репетиции. Последняя роль Евстигнеева в фильме «Ермак» – Грозный. Сам Михайлов после репетиций не мог восстановить силы по полдня. После шестого спектакля ехал за рулем, как вдруг из горла хлынула кровь, потерял почти два литра. В больнице ему объяснили, что произошел разрыв аорты, однако огромный тромб остановил кровь. Затем была тяжелая операция на желудке, потом еще одна, потеря 20 килограммов веса. И только после этого название спектакля поменяли на «Царь Иоанн Грозный».

Из театра Александр Михайлов ушел восемь лет назад – как он выражается, «устал от карликовой режиссуры». Сейчас он занят только в трех антрепризных спектаклях. С Инной Чуриковой и Зинаидой Шарко уже 15 лет играет в «Старой деве» и 10 лет с Ниной Усатовой в пьесе «Любовь не картошка, не выкинешь в окошко». Теперь вот еще «Невеста напрокат».

Михайлов обо всем говорит очень спокойно, интонация его не меняется даже при упоминании о неприятных вещах.

У него есть ясная позиция относительно многих явлений в культуре, социуме, политике, но говорит он об этом беспристрастно, как наблюдатель или историк. «Время сейчас безобразное, время Без Образа.

Я ближе к людям, за нормальные нравственные законы. И когда стыд не в чести, мне неуютно. Стыд – это божий камертон».

Сыгравший множество лирических ролей, актер Александр Михайлов и в жизни оказался лириком. Это стало ясно с того момента, как он вспомнил свое детство

и заговорил о море. «Я люблю стихию. С детских лет любил пургу, метель, когда трехметровые сугробы заваливали целые поселки: смотришь, дома нет, а только труба торчит и дым из нее идет. Помню бесконечность у дороги: тишина, безветрие, а перед этим стихия грохотала; помню, как я маленьким бегал полуголый и кричал «дождик, дождик, припусти, мы поедем за кусты богу молиться, царю поклониться». И в море я любил штормовую погоду. Мне нравилось привязывать себя к борту, к носу корабля: вот погружается судно в волны, и ты тоже погружаешься. Счастья бесконечно было». Морем Михайлов заболел еще в детстве, когда, впервые увидев картину Айвазовского, испытал шок: не мог поверить, что такое бывает – такое водное пространство, такая стихия. Родился он в Забайкалье, где только реки да озера. Стал бредить морем, дважды сбегал в Нахимовское, потом уговорил маму уехать во Владивосток, где поступил в мореходное училище, а вскоре устроился помощником машиниста на корабль.

В 17 лет Александр уже бороздил Японское, Охотское, Берингово моря, Тихий океан. Он был на судне самым молодым, и восторгу его не было предела. Хотя в работе корабельного машиниста нет никакой романтики – это каторжный труд в машинном отделении, в мазуте, в грязи и в шуме. Через два года он сошел на берег и заинтересовался театром… «Но те два года перевернули все в моем сознании, и с тех пор я уже не могу без моря».

Сегодня жизнь Александра Михайлова сама напоминает стихию. Он преподает во ВГИКе, гастролирует, занимается общественной деятельностью, у него большая семья, четверо детей, о которых он говорит с любовью и гордостью. Но его по-прежнему тянет к морю. «Приезжаю к берегу, и мы разговариваем с морем. Уединенно. Один на один». Здесь он обретает себя, здесь открывает заново ценность и смысл каждой прожитой минуты. Здесь вспоминает фразу своего любимого писателя Ивана Ильина: «Никогда не жалуйтесь на времена, ибо вы рождены, чтобы сделать это время чуть-чуть лучше».